Фильм — эстетическая икона стиля, ставшая красным транспарантом на процветающей Санта-Монике 1950-х годов и манифестом одной из первых субкультур в современном понимании слова — все эти начинающие бриолинщики в кожаных куртках и узких клетчатых брюках впоследствии станут отражением легендарных Джеймса Дина и Натали Вуд, воплотивших на экране золотую молодёжь солнечной Калифорнии. Когда ещё только разгоралась «Элвисомания», а при виде величественных автомобилей с белыми шинами всё ещё боялись чикагской мафии, была создана картина с красными лётными куртками — любимая верхняя одежда модов и современных футбольных фанатов — и запрещенными три года спустя пружинными ножами в переливающемся перламутре. Те самые ножи, ставшие орудием убийства в странно совпадающих по названию «Двенадцать разгневанных мужчин» (1957) и «Двенадцать стульев» (1971), любимое оружие антагониста из «Заводного апельсина» (1971), из мира подростковых банд, так похожих на главных действующих лиц драмы Николаса Рэя. Название было частично позаимствовано из книги американского психиатра Роберта М. Линднера и в изначальном варианте звучит весьма провокационно «Бунтарь без причины: Психоанализ психопата-преступника». И пусть события фильма куда менее шокирующие, сладкий запах гниения и разложения моральных устоев в рядах американской молодёжи 1950-х становится одной из основных проблем картины, сразу после извечного конфликта поколений. Бродящий по улицам Калифорнии дух нигилизма и ученики старшей школы, которым нечего терять, кроме звенящих в трясущихся руках ключей от «бьюиков» и «фордов». Первоначальное сопротивление главного героя Джима Старка местным подростковым мобстерам оборачивается полным перенятием беспечного мировоззрения тех, что с рассвета до заката режут расстегнутые рубашки и соревнуются в смелости у срыва в океан, задирая стрелку спидометра. Ещё до выхода фильма в прокат пророческая сцена в начале картины обернётся настоящей смертью 24-летнего Джеймса Дина в аварии на пересечении калифорнийских трасс 46 и 41, событие, окончательно придавшее «Бунтарю без причины» полумистический, легендарный статус. Всегда молодой Джим Старк словно Дин Мориарти из «В дороге» Керуака — образ «битого» поколения, не успевшего на войну, но нашедшего её дома.
А родителям никогда не найти компромисса с детьми, поколению 1950-х это было особенно сложно — трудновато верить людям, допустившим войну, сломавшую все возможную уверенность в человеческом благоразумии. Безысходный бунт как решение извечного конфликта — стратегия, к которой потом не раз будет обращаться молодёжь, от мирного протеста до металлических шипов, от брюк клеш до кликающих клинков. Картина Рэя показывает всю ту жу тоску, о которой говорит монологом герой Рауля Дюка в скандальном «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» Хантера С. Томпсона — то самое чувство неприкаянности и эскапистские наклонности. Беспечная фуга, в которую погрузились герои «Бунтаря без причины», отражена в совсем новом минисериале-роудмуви в жанре чёрной комедии «Конец чертового мира» (2017,2019), где главные герои становятся невольными участниками очной ставки — результат собственного бегства от ответственности. Шаг за шагом, танец за танцем, все чаще мелькает красная куртка, мельче отражается свет фонаря в донышке зелёной бутылки, все стремительнее приближается глянцевый свет галогенных фар ласкового «самобеглого экипажа».
9 из 10
Фильм — эстетическая икона стиля, ставшая красным транспарантом на процветающей Санта-Монике 1950-х годов и манифестом одной из первых субкультур в современном понимании слова — все эти начинающие бриолинщики в кожаных куртках и узких клетчатых брюках впоследствии станут отражением легендарных Джеймса Дина и Натали Вуд, воплотивших на экране золотую молодёжь солнечной Калифорнии. Когда ещё только разгоралась «Элвисомания», а при виде величественных автомобилей с белыми шинами всё ещё боялись чикагской мафии, была создана картина с красными лётн