Человек-ветер

«Очень старый человек с огромными крыльями» — короткий рассказ Маркеса, вдохновивший немало режиссеров. Помимо работы Ахметова существуют два полнометражных фильма, один короткометражный и один анимационный фильм, создатели которых упоминают в качестве исходного материала эту новеллу писателя. И весьма характерно, что «прописать» Ангела режиссеры стремились на своей родной земле (так, например, помимо латиноамериканского мира Бирри — соавтор сценария всё-таки был сам Маркес — старый странный человек приземлялся на Украине и в Беларуси...). Что и говорить: философская основа этого сюжета границ земных безусловно не имеет. Странно, что я в своё время пропустил фильм Ахметова. Но хорошо, что не пропустил совсем. Ибо на мой вкус — это не только лучшая киновариация на тему «Очень старого человека..», но и достойный образец современного некоммерческого казахского кино (пусть и снятого на российские деньги). Как и прочие режиссеры, Ахметов взял из Маркеса только общую сюжетную завязку; и как все прочие поселил своих героев на своей родине. Впрочем, краткость самого рассказа — в противопоставлении емкости его философской основы — делает географию его визуализации безграничной; также как и вариативность деталей сюжета и концовок. Нельзя сказать, что основные философские намеки Маркеса или идеи Ахметова сугубо оригинальны. Всем известно, что всё не укладывающееся в привычной быт рода людского, каким бы невинным оно не было, будет воспринято обывателями как опасное и мешающее: до той поры, конечно, пока не перестанет быть новым. Совершенно понятно также, что власти не нужны фантастические сюрпризы, будоражащие сознание простого люда. Также известно, что любая религия предаст анафеме любое неземное явление, если не сможет использовать в рамках своей концепции. В «Человеке-ветре», однако, есть и более тонкие философские линии. Так, определенная неоднозначность личности человека с крыльями и его роли в судьбе людей намекает на то, что человек ждет от посланца небес прямой и непрерывной благодати, не имея достаточно сил понять, что чудо уже свершилось (ребенок выздоровел, но этому находят более традиционное объяснение), а дальнейшее пребывание Ангела среди людей не даст им никакой пользы, пока сами они пребывают в зависти, корыстолюбии и обмане. Иначе: не сила святого, находящегося среди мирян, определяет благополучие последних, но само их поведение. Далее, кровь святого воскрешает жизнь невинного дитя: парадокс существования людей — для того, чтобы понять истинную природу святого, нужно сначала его убить. И, заметьте, Ангел понимает, что сейчас произойдет: этот момент кратко, но броско передан и режиссером и игрой Ясуловича. Кара же за непонимание святости тоже последует, пусть не сразу. И здесь нужно отметить незаурядный зловещий гротеск режиссера, посылающего эту кару на аул в виде творения рук человеческих — отработанной ступени ракетоносителя… И только Смерть (в образе ее посланца Мадара) хоть и пугает людей, но не является чем-то необычным. Вот только охотиться за ней бесполезно, и пытаться обмануть ее (избежать прямого взгляда Мадара) глупо — это приводит всё к тому же печальному результату, когда Смерть забирает свою дань: только уже руками тех, кто за ней охотился; и для силы урока забирает наименее предназначенного для этого, по мнению людей, человека, дервиша. Но одно дело идеи философские, а другое дело их воплощение на экране. И здесь режиссер демонстрирует не только профессиональное мастерство, но и незаурядный художественный вкус, позволивший ему избежать мелодраматической слащавости в передаче сцен грустных и трагических и пустого пафоса в сугубо философских зарисовках. Яркое же гротескное представление Ахметовым общераспространенных людских заблуждений и пороков, которое почему-то низводят до банальной пародии на казахскую действительность, ни разу не переходит в фарс или дешёвую комедию и лаконично контрастирует с общим драматическим фоном повествования, а в деталях контраста — с образом Ангела, начисто лишенным комических черт и имеющим природу явно не просто «очень старого человека» (тогда как у самого Маркеса ангел лопал баклажанную икру, дурно пах и, наконец, болел ветрянкой). За целостность повествования, собственный кинопочерк и серьезную философскую нагрузку смело ставлю 8 из 10Скрыть