Чудо. Все комментарии

Скоро в отечественном кино, если его еще можно так назвать, появится новый жанр — антисоветская пропаганда, а киноделы начнут соревноваться, у кого получится самый «великий и ужасный совок». Не могу судить о том, как жили в советское время, так как я человек молодой и к сожалению не застал времена, когда красный флаг развивался над Москвой, а жители 1/6 части суши чтили заветы Ленина. О том времени я могу судить только по рассказам своих родных и, конечно, из фильмов. В чем только не обвиняли Советский союз — особенно любима фраза «в каждом фил...ьме пропаганда», наверно, пропаганда нынешняя зрителю совершенно не заметна, и это клеймо относится исключительно к прошлому. К такому фильму как «Чудо» можно относиться по-разному, но главная мысль неизменно одна — советская власть ужасна, чудесна реальны, но злые-презлые коммуняки запрещают в них верить. И вроде бы интуитивно чувствуется, что фильм-то про другое (про верие-неверие и наказание за последнее), но как же бросаются в глаза эти откровенные упреки в адрес советов! Что поделать, мы живем в такое время, когда верить в потусторонние силы вдруг стало чуть ли не модно, об этом не стесняются говорить с федеральных каналов, а РПЦ вот-вот отберет еще одно здание у города для собственных нужд. Вот и снимаются такие фильмы, дескать, ужасное было время, церкви (как гласят легенды) сносили, а верующих чуть ли не расстреливали пачками. А сколько легенд ходит про ужасную цензуру, унижающую великих творцов, и говорить не стоит. Зато теперь каждый творец считает своей святой обязанностью упомянуть, как плохо ему жилось и творилось при советской власти, но намеренно умолчать, почему при демократии он не выдал ни одного шедевра. Парадокс. Легенда о «Стоянии Зои», которая в синопсисе почему-то позиционируется как реальное событие, хотя кроме рассказов зевак не существует ни одного доказательства, стала бы чудесным сюжетом для будущего сценария, попади она в руки более талантливому автору. Девушка-комсомолка, спортсменка и просто красавица, как и полагается советской гражданке в Бога не верит, велит матери убрать иконы из дома и вообще ведет себя как быдло. Актриса отыгрывает аутентично, понижает голос, имитирует повадки жительницы не самой воспитанной в Союзе деревни, и уже с первых минут вызывает неприязнь. Должно быть, продемонстрировать образ грешницы как-то иначе слишком сложно. На одной из ночных гулянок она предпринимает неудачную попытку пошутить, танцует с иконой Николая Чудотворца, и внезапно застывает как каменное изваяние. Дальнейшие события смотрите в фильме. Из этой истории получился бы прекрасный сюжет, который имел все возможности стать сценарием для крепкого фильма о вере, человечности, грехе и благочастивости. Не берусь рассуждать, реальна ли эта история или нет, все таки мы находимся на сайте о кино, а не на религиозном форуме. Первые пол часа смотрятся весьма сносно, даже застывшая с иконой в руках Зоя выглядит достаточно интересно. Но все, что происходит после не выдерживает критики. Бесконечная ходьба по партийным учреждениям, разговоры, бессвязные диалоги, совершенно недвусмысленные упреки, которые то и дело бросают священники — вы же церкви запретили, вот и нет у нас девственников. Почти точная цитата из фильма. Неужели художественные средства настолько скудны, что не представляется возможным донести эту мысль до зрителя, не говоря в лоб? Актерская игра, которая даже по современным меркам более чем скудна, только добавляет всеобщего уныния в историю с богатым потенциалом. И даже эпизод, когда девушка приходит в себя, не вызывает никаких эмоций, хотя должен быть ключевым в фильме. За героями не хочется следить, не хочется думать, куда поведет нас сюжет дальше, даже жалеть там некого. Образ Никиты Хрущева остался где-то за гранью Добра и Зла. Вплели все, чтобы его персонаж стал узнаваем — здесь вам и фразы про «кузькину мать» и про сексуальные меньшинства. Зачем? Если включить в образ персонажа факты, которые и так всем и давно известны, он от этого не станет глубже и интереснее. В итоге, под конец фильма чувствуется неимоверная усталость. История под названием «Чудо» не создает совершенно никакого чудесного ореола вокруг себя, не удивляет, не становится откровением, не учит. Конечно, можно долго и усердно искать смыслы, оправдывать вполне очевидные глупости, но от этого фильм становится только более ущербен как художественное произведение. Скучно. Просто очень и очень скучно, нудно и совершенно не интересно. 4 из 10Скрыть

Так случилось, что в первый раз я посмотрела этот фильм как раз в 2009, в год его выхода. Фильм основан на реальных событиях. Помню, что первое впечатление от фильма было недоумение вместе с брезгливостью. Неужели это и есть чудо для нас людей, живших и живущих в стране под пустыми небесами, ведь Бога-то нет. Тогда я в первый раз узнала о самарском чуде и о комсомолке Зое, которая застыла на 128 дней, захотев потанцевать с иконой Николая Чудотворца. Странное ощущение жути меня не покидало. И вот спустя семь лет я смотрю этот фильм снова, не ...обращая особого внимания на факт стояния комсомолки, а на то, как на него реагируют окружающие. Надо отметить, что в фильме мастерски показана атмосфера глухой провинции начала 1960х, страх и раболепие перед властью чиновников, желание выслужиться и объяснять все с позиции материалистического учения Маркса. В этой стране при этой власти чуда быть не может. Это не порядок! Убрать! Персонаж Сергея Маковецкого, ответственного по делам религии, фронтовика, цитирующего Канта, показан талантливо и реалистично. Особенно забавен эпизод, где он уговаривает батюшку местного и единственного в городе храма сказать на проповеди, что чуда нет. Батюшка в начале сомневается, но потом из корыстных соображений говорит проповедь словами чиновника. И вот торжество власти! Тот привозит священника в злополучный проклятый дом и с наслаждением показывает ему застывшую девушку. Священник в ужасе бежит то ли от увиденного, то ли от собственного предательства. Этот фильм примечателен тем, что он не о чуде, которое всегда пребывает в нашем мире, а о нас, людях, готовых предать это чудо ради чего-нибудь как нам кажется более ценного и нужного. У чудо и есть сама жизнь.Скрыть

«Чудо» — это фильм о советском быте и нравах. В ярком описании сего феномена Вы не будете разочарованы. Здесь и система режет по живому, и комуналка с общим туалетом на несколько семей, и бабушкины панталоны. Картина подкупает великолепной игрой актеров и необычным сценарием. Однако режисер так стремился правдоподобно передать атмосферу, что картину заполнили штампы. Поэт является бабником и алкоголиком, милиционер безвольный пес режима, а партийные работники мерзавцы. Особенно хочется отметить как автор картины представляет женщин. Они либ...о безвольные либо гулящие. Третьего не дано. Самым непредсказуемым участником хоровода банальностей оказывается священник, который по всем законам жанра должен был стоять как скала на своих позициях. В целом, фильм «Чудо» стоит посмотреть, чтобы поблагодарить Господа, что мы живем здесь и сейчас, а не 50 лет назад. 6 из 10Скрыть

Пожалуй, нет ничего удивительного в том, что признанный режиссёр Александр Прошкин, прежде не замеченный в обращении к религиозному материалу, взялся за постановку картины, в центре сюжета которой присутствует загадочное событие 1955 года, получившее название «Стояние Зои». Прошкин, до этого снимавший исторические и антитоталитарные фильмы о России, здесь получил возможность соединить и то, и другое — изобразить историческую среду (достаточно дотошно) и обратиться к теме сталинизма, прославившей его («Холодное лето пятьдесят третьего») и к кото...рой он обращался и позднее («Живи и помни»). С первых же кадров на нас выливается эпоха Хрущёва, с её одновременно тоталитарностью и либеральностью. Репрессий уже нет и культа личности тоже, но человек так и остался всего лишь крошечной песчинкой, совершенно не важной в контексте строительства «светлого завтра». Следуя примеру Алексея Германа-старшего, увидевшего сталинскую эпоху на примере 1953 года как будто с огромной исторической дистанции («Хрусталёв, машину!»), Прошкин так же показывает и 1956 год. И вот в этот самый период случилось нечто из ряда вон выходящее, не подчиняющееся указаниям сверху (а здесь в прямом смысле сверху — Хрущёв прилетает на самолёте разбирать ситуацию). Что это? Никто не может ничего понять. Ни Хрущёв (довольно неожиданный и самобытный образ), ни герой Константина Хабенского, продавший талант в обмен на чечевичную похлёбку (не в прямом смысле, конечно), ни персонаж Сергея Маковецкого, уполномоченный по делам религии, который только делает вид, что что-то понимает, ни даже священник. Но что меняет это что-то в их жизни? Герой Хабенского решает, наконец, жить честно и продолжать писать стихи вместо фельетонов (мы не знаем, осуществится ли его желание); священник в растерянности уходит в никуда, очевидно, не в силах примириться с тем, что бог существует; уполномоченный по делам религии тоже, возможно, задумался, но и он задушил в себе сомнение в правильности линии партии, продолжив делать своё богонеугодное дело. Все они — всего лишь винтики в машине, живущие в безбожную развращённую эпоху. Пожалуй, ироническим следует признать финал, когда икону из рук Зои забирает сын священника, не очень-то верящий в Бога, но зато искренне любящий свою мать и хотящий полюбить и отца. Его почему-то хочется сопоставить с юным Ингмаром Бергманом, с детства узнавшим во что превращается даже искренняя вера служителя церкви, лишённая сути христианства — любви к ближнему своему, а, следовательно, и любви к богу. Зою же, взбудоражившую город, насильно прячут в психиатрическую клинику (может, намёк на позднейших диссидентов, с которыми поступали точно также?). Эпоха взяла верх, избавившись от «гадкого лебедя». Но имеющий уши да услышит и имеющий разум да поймёт. Множество людей потянулись к вере, поражённые рассказами об этом событии (которое, вполне возможно, и не происходило в действительности). Однако при всех достоинствах постановки, в работе Прошкина кроется один, но очень важный недостаток — линия священника. Понять мотивы его поступков, когда он мало того, что упал в обморок при виде чуда (но ведь в вере этого человека нет причин сомневаться!), но ещё и сбежал куда-то, бросив жену и детей, перед этим выпив … пиво с водкой («Это чудо, чтобы священник водку с пивом пил», говорит один из алкашей) не представляется возможным. Вот тут-то и понимаешь ту подмену понятий, что совершена в фильме Прошкина. Мало того, что священник в исполнении Виктора Шамирова напоминает скорее сектанта-катакомбника, нежели христианина. Самое главное, что чудо не только не сподвигло священника пересмотреть своё отношение к ближним своим, но и вовсе увело его из мира людей и из церкви в неведомые дали. Поневоле вспомнишь восхитительный фильм Ингмара Бергмана «Причастие», извращённой версией которого «Чудо», по сути, и является. Если Бергман утверждает любовь к ближним своим как основу веры, опровергает представления своего героя о Боге-пауке красноречивым нижним ракурсом во время разговора священника и любящей его героини, доказывая, что пауком является сам священник, что его вера мертва и пуста, ибо нет в ней любви к человеку, если его герой, в конце концов, впервые высказав свои противоречивые чувства героине, очистился от негативных эмоций, засевших в нём, и смог в финале сделать маленький шаг на встречу ближнему своему, а, значит, и богу, то Прошкин обрывает линию священника на неопределённой ноте. Нет ни покаяния (что вполне логично было бы, если священник действительно имеет веру в бога), ни сцен и деталей, показывающих нам страдающего героя, потерявшего любовную связь с людьми и богом. Именно одна эта сюжетная линия разрушает всё стройное здание фильма, ибо поневоле приходит на ум мысль, что Прошкин снял фильм о … боге-пауке, но прикрыл его мутной плёнкой гуманности и христианских размышлений и образов. Чудеса, посылаемые богом, разрушают личность верующих в него, уводят из социума, да и просто подталкивают к самоубийству (как произошло с матерью героини). И воспоминание об одном из устойчивых символов истинно христианского по сути кинематографа Бергмана тут вовсе не лишнее. Человек, оторванный от других людей, не умеющий и не желающий любить, поневоле оказывается перед лицом бога-пустоты или бога-паука, питающегося душами верующих в него. И лишь те, кто имеет в своём сердце любовь к ближним своим способны постичь суть бога Христа. Конечно, Прошкин не Бергман, и требовать от него философско-психологической глубины глупо, однако в искусстве должна быть всё-таки художническая честность. Если ты снимаешь фильм о боге-пауке, не называй его «Чудо». Назови его, например, так — «Бог-паук, я люблю тебя». Люди, бойтесь его чудес. 6 из 10Скрыть

Третьего дня посмотрел фильм о городской легенде в котором описывается окаменение девушки, которую зовут Зоя. Сам случай считаю очень занимательным и загадочным, поэтому с интересом решил погрузится в художественное видение этого явления. И честно говоря не зашло. Принимаю, что я, возможно, недостаточно смог проникнутся фильмом, по той причине что ожидал от него далеко не то что увидел. Но обо всем по порядку. Сюжет. Очень сумбурно. Некоторые сюжетные линии обрываются или получают недостаточное внимание. Сюжетная линия Артемьева (Хабенс...кий) и его жены, например. И если сюжет журналиста — поэта худо бедно смог получить завязку, то линия его жены крайне странная. Линия многих персонажей крайне мало, а иногда никак не завязана на на самой Зое, что странно, как по мне. Реакция на нее — толком не показана. Работа врачей, ученых, журналистов над этим феноменом сведена к минимуму. Окружение крайне серое и максимально неприятное, но видимо, современные режиссеры любят показывать советский союз именно таким. Сама Зоя, в исполнении Марии Буровой, сразу смогла вызвать у меня резко отрицательное отношение к ней. Она показана хабалистой, грубой и в крайней степени неприятной девушкой, что как я считаю большой минус — ведь мне нужно за нее переживать в течении фильма, а как то не выходит. Так же, очень не понравилась актриса исполняющая роль Матери главной героини, которая показала себя лишь как воющую и орущую женщину. Игра остальных не заставляла отводить глаза от экрана, но и не скажу что я впечатлителен. Вообще, сложно оценить игру актеров с учетом частично полностью заваленной технической части фильма. Звуки на заднем плане порой громче чем то что по идее происходит на переднем плане. В диалоги персонажей приходится очень внимательно вслушиваться, дабы ничего не прослушать. Из плюсов — местами хорошая операторская работа. Вкупе с темной стилистикой некоторые кадры отдают смесью стимп-панка и города грехов.Скрыть