Хартли любит Годара. Именно любит, а не ворует идеи и стиль, хотя так оно кажется. Кино Годара — кино идей. Кино Хартли — кино чувств. Жан говорит об идеях, порождающих чувства, а Хэл говорит о чувствах, рождающихся вместе с идеями. Различие кажется небольшим, но хочется употребить страшный оборот — разница эта глобальная.
Годар от всех шифруется, боится показаться вульгарным, пошлым, слишком понятным. Хартли использует пошлейшие сюжетные штампы, очевидные сюжетные ходы, населяет свой приторный мирок банальнейшими героями. Простота становится вызовом для неподготовленного зрителя, привыкшего к стандартному сочетанию формы и содержания. Эти счастливые люди могут ошибочно принять фильм за простецкую мелодраму.
И им повезет. Правда. Хартли не отбрасывает зрителя от себя. Случайно зашедший может выслушать его историю, ни черта в ней не осознать, но что-то может щелкнуть в его мозге. Вряд ли этот счастливый человек поймет, что с ним произошло. Выйдет из фильма, покурит, а затем забудет об этой простой, но странной истории. Счастливчик.
Хартли шифруется за простотой формы. Но ему важно не только понимание, а именно вчувствование. Не банальное сопереживание, добиться которого может любой пошляк с простыми героями и «сложными жизненными ситуациями» под аккомпанемент оркестра, оглушающего высокими протяжными нотами. Архетипы становятся живыми людьми, тонкими, сложными, как совершенно все люди, даже те, которых мы привыкли с якобы доброй ухмылкой называть «простыми».
Все герои, в общем-то, идеалисты. Они стараются следовать тем предрассудкам, которые вырабатывали годами, не отвлекаться от выбранных ролевых моделей. Естественно, реальность все это рушит. Два человека, сталкиваясь друг с другом, неизбежно меняются. Они пытаются оставаться прежними или подстроиться под ближнего, но это только еще сильнее перемалывает выбранные ими архетипы. «Девушка легкого поведения» пытается быть «независимой женщиной», «верной женой». Парень, пытающийся дома быть невидимкой, а на работе — бескомпромиссным гением-социопатом (нужное подчеркнуть), влюбившись, честно строит из себя «верного мужа», «приличного члена общества», «психолога», «террориста». И так со всеми героями. Стереотипы рушатся, меняются, но люди, прячущиеся за ними, намного сложнее, чем их психологические пристройки.
Хартли любит Годара. Именно любит, а не ворует идеи и стиль, хотя так оно кажется. Кино Годара — кино идей. Кино Хартли — кино чувств. Жан говорит об идеях, порождающих чувства, а Хэл говорит о чувствах, рождающихся вместе с идеями. Различие кажется небольшим, но хочется употребить страшный оборот — разница эта глобальная. Годар от всех шифруется, боится показаться вульгарным, пошлым, слишком понятным. Хартли использует пошлейшие сюжетные штампы, очевидные сюжетные ходы, населяет свой приторный мирок банальнейшими героями. Простота становит