Неугомонные приятели Джей и молчаливый Боб вынуждены вернуться в Голливуд, когда узнают, что студия готовит новую экранизацию комикса о Пыхаре и Хронике, прототипами которых стали они сами.
Евгения КостицынаShared publicly - 2020-08-25T12:11:00Z
Фильм вызвал много эмоций, но не понравился ни одним своим слоем, а их там много. Сперва сочувствуешь Кевину Смиту, понимая, что он не исписался — ему жаль своё наследие и страшно, что из-за шуток про абортарий и темнокожего расиста-параноика труд его жизни, всю вселенную View Askew, отправят на инквизицию. Он лепит этот «сиквелоприквел», чтобы покаяться перед всеми от имени белых шовинистов. Он поднимает руки и нелепо улыбается, уверяя, что не претендует ни на какое господство, — дайте только курить травку и валять дурака. На покаянный характер фильма указывает ангел смерти Локи в храме, с библией в руках. Джей и Молчаливый Боб по ходу сюжета не срезаются ни разу, без конца благословляя лгбт, сочувствуя хиджабам, охотясь на педофила (преступно карикатурного), да так искренне, будто не они в прежние времена лезли под юбку монахине и двух минут не могли провести без гомофобных шуток. Попутно Смит обильно разбрасывает пасхалки для фанатов его раннего творчества, притягивая в фильм старых, обрюзглых, [выживших из ума] персонажей, которые каким-то образом еще и порождают маленьких усипусечных детей. Противоестественность нарастает к финалу, когда является, наконец, русская тема — и мы видим, что покаяние Смита галилеевское, фальшивое, а фильм «Джей и Молчаливый Боб перезагрузка» — это пародия на пародию, в которую выродилась реальность, а скрытую неистовую тоску по герою, который вставил бы всем люлей, если бы мог появиться в фильме, не похоронив при этом твиттер и карьеру режиссера, демонстрирует голограмма Криса Хемсфорта. Белого, худого, божественно красивого мужчины. «Может быть, конец света начался с того, что в «Догме» я сделал Бога женщиной?» — тайно, подмигивая левым глазом уже нам с вами, рефлексирует Кевин Смит.
Драма в том, что смитовская рефлексия ничуть не менее патологична. Он был когда-то настоящим гуманистом — 20 лет назад вскрывал темы, с которыми сейчас как с писаными торбами носятся сопливые революционеры, подавая их куда менее талантливо, — но теперь Смит на темной стороне, в полном соответствии с формулой превращения гуманизма в концлагерь. Не зря ему мерещится Дарт Вейдер, не зря все эти отсылки там и сям к иконам кинематографа, потому что когда делаешь перезагрузку из [дерьма и палок] фокусов и пасхалок, говоришь «б», не сказав «а», всё, что тебе остаётся это бесплодное паразитирование. Ты как бы говоришь — я отличный парень, хочу мира, дружбы и [жвачки] травки для всех, но в первом же кадре своего покаянного фильма ты пародируешь портного-людоеда из «Молчания ягнят», не чувствуя кощунства в неуёмном желании вызывать улыбки зрителей даже самыми отвратительными способами. Этим слабым, трусливым, лицемерным и бездарным фильмом ты как бы показываешь всем свою дряхлую, обколотую ботоксом задницу — и тем, кто ждёт тебя на аутодафе, и нам, кто искренне любил тебя. Сказать, что на это больно смотреть — не сказать ничего.
По старой дружбе,
2 из 10
Фильм вызвал много эмоций, но не понравился ни одним своим слоем, а их там много. Сперва сочувствуешь Кевину Смиту, понимая, что он не исписался — ему жаль своё наследие и страшно, что из-за шуток про абортарий и темнокожего расиста-параноика труд его жизни, всю вселенную View Askew, отправят на инквизицию. Он лепит этот «сиквелоприквел», чтобы покаяться перед всеми от имени белых шовинистов. Он поднимает руки и нелепо улыбается, уверяя, что не претендует ни на какое господство, — дайте только курить травку и валять дурака. На покаянн