Мысль сия — практически, суть основной сюжетной линии фильма. Как мы видим, в центре картины — три реально существовавших персонажа, у каждого из которых своё отношение к мероприятию, в котором они участвуют. Самое верное отношение — у человека, которого мы могли бы назвать «пессимистом»: он откровенно ненавидит развернувшееся вокруг них лицемерие и иезуитство в использовании подвига, на котором погибло столько парней, которым в душных каютах злорадно вещали по радио о том, как их девушки будут танцевать с другими на их могилах (спрашивается: «Ну на кой дьявол за такую страну воевать?»), пытается рассказать правду, которую никто не хочет принимать, и которая, не в том месте и не в то время, всё же, рассказанная, может сломать чьи-то жизни, когда чью-то семью не пригласят на день памяти просто потому, что их сына нет на решающем снимке, и, в конце концов, гибнет от солнечного удара, отвергнутый обществом, не способным отвергнуть обнадёживающую ложь, вернее, полуложь. Самый же правильный взгляд, как выясняется, — у «оптимиста». И, что характерно, понять его тоже можно: он честно прошёл по спёкшемуся на красном солнце чёрному песку всё пекло операции на Иводзиме, честно прошествовал до самой вершины Сурибати, честно на себе выносил раненных и видел, как с некоторыми из них обращались отчаявшиеся защитить остров японцы — отчего бы ему не насладиться лаврами? Хотя, сделал он не больше и не меньше, чем все те, кто остался лежать, занесённый антрацитовым песком на голом клочке земли, похожем на подгоревшую отбивную. И надо отметить, что ближе всего к истине — той или иной — подходят именно те, кто побывал в самом пекле — персонаж, названный нами бы «реалистом», честно признаёт, что был только связистом в тылу, и эта его некоторая отдалённость от основных действий и вызывает в нём некоторую нерешительность относительно того, что делать в дальнейшем, и эта ситуационность его действий на его же жизни пагубно отразилась, к сожалению.
О линии боевых действий, полагаю, рассказывать не надо: её ВИДЕТЬ надо.
Правда, я совершенно, до одури не понимаю: откуда столько гневных воплей о том, что Иствуд внаглую скопировал высадку на Иводзиму со «Спасти рядового Райана»? Окститесь, болезные: вы ещё скажите, что план высадки на Курилы тупые совки нагло подсмотрели у американцев. Скажу больше: впереди всех высаживалась во время той операции 18 августа 1945 года 101-я стрелковая дивизия (по аналогии со сто первой воздушно-десантной дивизией, раз уж на то пошло), и проходило всё так же: под ураганным пулемётным, артиллерийским и даже танковым (!) огнём. Предлагаете в принципе запретить снимать сцены о высадке и объявить впредь любую попытку запечатлеть подобные действия нарушением авторских прав? Серьёзно?
Фильм прекрасен. Клинт Иствуд, как всегда, не подводит зрителя.
Добавить больше нечего.
И, всё-таки, иногда следует подумать, верно надо поступать или правильно. Иногда это влияет на жизнь. Хотя, как нам подсказывает продолжение с японской стороны, поступать лучше правильно.
Потому что это — правильно.
10 из 10
Мысль сия — практически, суть основной сюжетной линии фильма. Как мы видим, в центре картины — три реально существовавших персонажа, у каждого из которых своё отношение к мероприятию, в котором они участвуют. Самое верное отношение — у человека, которого мы могли бы назвать «пессимистом»: он откровенно ненавидит развернувшееся вокруг них лицемерие и иезуитство в использовании подвига, на котором погибло столько парней, которым в душных каютах злорадно вещали по радио о том, как их девушки будут танцевать с другими на их могилах (спрашивается: «