Громозека. Все комментарии

Избрав темой своей второй полнометражной драмы (на сей раз с элементами трагикомедии) кризис постсреднего возраста у мужчин в наши дни, автор сценария и режиссер Владимир Котт уже, видимо, не мог не оснастить все это дело золотыми хитами советских ВИА, под которые его герои росли и матерели. Обрамляет и, соответственно, задает тон повествованию в «Громозеке» «Птица счастья завтрашнего дня». А строка про то, что «завтра будет лучше, чем вчера» фактически вынесена в эпиграф. При этом нетленкам про «не надо печалиться, вся жизнь впереди» или, скаж...ем, «все могло бы быть совсем не так» в картине места не нашлось. И это, думается, неслучайно. По Котту, жизнь в 50 уже вроде как кончилась, и порой это не просто фигура речи, а самый настоящий смертный приговор. С таким постулатом очень хочется спорить, да и не только с ним. Так, сомнительным выглядит и вывод о том, что сниматься в порно стыдно, а промышлять бандитизмом не очень. Впрочем, это все, конечно, обсуждаемо. «Громозека», вопреки бодрому зачину и веселым титрам, далеко не самый жизнеутверждающий фильм. От метаний трех заглавных персонажей (их фамилии складываются в общий псевдоним наподобие Кукрыниксов) по угрюмой зимней Москве веет неизбывной обреченностью. А от того, как часто пересекаются дорожки всех задействованных лиц в, казалось бы, большом городе, отдает еще и иньярритовщиной. Этакая «Сука-любовь», перенесенная из жаркого Мехико в суровую и, как водится, беспросветную российскую хмурь. С извечными коврами на стенах как приметой всеобщей косности и личного уныния. Тем не менее, сами бывшие участники школьного ансамбля «Громозека», несмотря на «круглость» столицы нашей Родины, встретятся только во внесюжетных прологе и эпилоге. А страдать от одиночества, непонимания и прочих экзистенциальных проблем второй половины жизни будут строго по одному. Нельзя не отдать должное и женской составляющей актерского ансамбля. Как бы вторя одному из посылов фильма — что «слабый» пол-де куда сильнее неслабого, — прекрасные дамы вытягивают на своих хрупких плечах львиную доля драматизма. Недюжинную изобретательность Котт проявляет не только как сценарист, запросто крутящий нити судеб чуждых друг другу людей, но и как крайне находчивый режиссер. Почти каждую сцену фильма он превращает в отдельный выход на арену «грустных клоунов» с обязательным завершающим финтом (то это почес головы, то слеза окулиста, то натягивание шапки на глаза). А для пущего эффекта деления на номера выводит каждое такое антре в затемнение — своеобразный занавес перед следующим пунктом дивертисмента. Интересных придумок в «Громозеке» вообще хоть отбавляй. Только снос дома под «Как прекрасен этот мир» (еще один неувядающий советский шлягер) чего стоит. Балет экскаваторного ковша на руинах хрущевки (прозрачная метафора крушения старых надежд и идеалов под натиском нового времени), пожалуй, эмоциональная вершина фильма. Но этот танец на костях уходящей эпохи, да и большая часть «трюков» в фильме чаще сделаны, кажется, просто на забаву публике. Даже при наличии глубокого или не очень символизма, как в синхронном ужине до неприличия похожих друг на друга отца и сына. И если энный монолог в лифте хочется, что ли, перемотать, то на запоздалое признание в любви через офтальмологический аппарат, и на упражнения в йоге среди свиных туш, и на околофилософские реплики очень непростого сапожника — на все это забавно смотреть. Кроме того, радостно улицезреть и угадать повзрослевших героев из старых детских фильмов. Но даже их вроде бы оправданное общей ностальгией появление в кадре не снимает то и дело встающего вопроса: к чему все эти излишества в простой, по сути, картине о том, что «дороги, которые мы выбираем, не всегда выбирают нас»?Скрыть

Парус! Порвали, парус! Каюсь! Каюсь! Каюсь! Отечественный кинематограф. Его недостатки можно перечислять часами, но всё равно продолжаешь смотреть очередные продукты его бесчисленных абортов и выкидышей. И что самое удивительное среди совершенно нежизнеспособных с виду проектов находятся удивительные, порою изумительные фильмы. Мало кому известные, не окупившие себя в кинотеатрах и вообще снятые в убыток. Но не прибылью единой. Эти маленькие шедевры надолго, если не навсегда, западают в голову и остаются там пускать корни размышлений. ... Таким фильмом и стал для меня Громозека — вторая полнометражная работа Владимира Котта. С виду обыкновенная серая лента о серой неподъёмной постсоветской жизни, оказывается ярким драгоценным камнем. Пускай, картина не лишена штампов, пускай, игра актёров далека от совершенства. Но идея. Сама идея показать разные партии, одинаково приведшие к мату — восхитительна. Да, такие фильмы не редкость и если присмотреться, то уже снимать особо и не о чем, но ведь о России снято. О нас. О том, что выхода всё ещё нет. Три разных взгляда, три истории, три смерти давшие отчёт краху. У кого-то это любимая жена, у кого-то маленький пациент, а у кого-то любовник жены. И вроде бы каждый старается выбраться, меняет что-то в себе, идёт на жертвы. Но всё равно только глубже закапывает себя в паршивые реалии жизни. Кому-то жить осталось немного, а кто-то проживёт ещё много лет. Но мёртвый позавидует живому, как и живой, позавидует мёртвому. Стрелки на компасе сбились и показывают обратные направления. Кому-то на север, кому-то на восток, но корабль всё равно плывёт навстречу айсбергам. Три жизни — одна песня. Ода радости завтрашнему дню в скупой обёртке предречённой смерти. Гибель на кончиках струн и окончаньях пальцев. Но гибель не физическая. Бренные тела могут ещё долго проплавать после крушения корабля, но не спасти их душ. Жизненный парус порван, и ошмётки его летят над волнами. «Так хочется жить!» — воскликнул доктор. Но назад безумцев не поворотить. Весь фильм это противопоставление детских мечтаний и взрослых реалий. Взрывной расклад плачевного будущего вряд ли бы кого-то устроил. Ребята ничего не подозревают. Они только поют. Поют о птице, которая принесёт им счастье, не сегодня так завтра. И так больно осознавать, что песня так и останется песней. Ещё больнее осознавать, что всё это рядом с тобой. Сценарий легко может быть реальной историей трёх ребят. И после просмотра накрывает с головой чувство беспомощности перед будущим. Фильм не идеален. Он даже не какой-то особенный. Он просто действительно стоящий того чтобы быть увиденным. Потому что, как это не прискорбно, но это была и есть наша жизнь. И да, смотреть стоит в хорошем настроении, а то совсем не захочется жить. Многие лета — всем, кто поёт во сне! Все части света могут лежать на дне, Все континенты могут гореть в огнe, — Только всё это — не по мне!Скрыть

В 1991 году, на волне победившей революционной эйфории казалось — что вот она счастливая новая жизнь, прошлое — сожжено, как куча никому не нужного хлама. Король умер… Занавес. Минуло 20 лет, а рассвет новой жизни никак не хочет наступать. На улице, в фильме, да и в обществе — то ли предрассветные сумерки, то ли вечерний закат. Да и прошлое оказывается — не хлам, сжечь его невозможно, а можно либо глушить спиртом (как доктор Каминский); делать вид что не знаешь о изменах жены (как милиционер Громов); а можно просто делать вид что всё хорошо ...(как таксист Мозеров). Если подсчитать, то в 1991 году всем персонажам фильма было 25—27, и они были теми — на чьи плечи свалилась неподъёмная ноша развала старой, и создание новой России (недаром в Китае самым страшным проклятьем считается фраза: «Чтоб ты жил в эпоху перемен»), и они — все трое этот груз не выдержали. По разным причинам. Приспособились существовать в своих норках, а когда в жизни каждого наступает момент действия, только Мозеров совершает нечто отдалённо похожее на поступок. Громов и Каминский просто сбегают. Занавес… «Громозеку» называют «чернушечным» фильмом, я с этим не согласен. Нельзя же зеркало обвинять в объективном изображении картины. Молодому режиссёру удалось создать фильм — зеркало нашего сегодняшнего дня. И хотя бы ради этого стоит посмотреть этот фильм. 10 из 10 P.S. Отдельное спасибо за музыку. Такого попадания в яблочко не помню со времен «Табора уходит в небо» — когда музыка сама становится неотъемлемой часть картины. P.P.S. Ещё одна китайская мудрость гласит: «Невозможно идти вперёд — постоянно смотря назад. Но и невозможно достичь намеченной цели — забыв место откуда ты начал свой путь».Скрыть