Это вторая моральная история Эрика Ромера и заключительная, завершающая весь цикл здесь на торрентс. ру. Спасибо большое, кто выкладывал фильмы Ромера из этого цикла и помогал в создании раздач. Серия складывается у Ромера в диалоге с литературой и в раздумьях (в том числе теоретических) о том, каким образом снимать в кино речь. В статье "Три уровня речи в кино: прямая, косвенная, гиперпрямая" Ромер, пользуясь аристотелевским различением необходимого и правдоподобного, показывает, что в театре речь в качестве источника информации о происходящем является необходимой в ущерб правдоподобию, но это неизбежно в отсутствие других средств. Речь как необходимость преобладает в кино до 60-х годов, делая его неуклюжим и театральным, то есть некинематографичным, когда вместо того, чтобы пользоваться для сообщения информации визуальными средствами, продолжают передавать ее в диалогах и монологах. В 70-е кино, по мнению Ромера, ударяется в противоположную крайность: вследствие чрезмерной моды на правдоподобие речь практически полностью исчезает, актеры говорят невесть что, случайные и необязательные реплики. Для "Моральных историй" Ромер сначала пишет изложение сюжета косвенной речью, от лица главного героя. Во время съемок написанное частично остается в закадровом монологе главного героя, присутствующем в каждом фильме (кроме "Колена Клер"), частично попадает в диалоги. Но изначально - это всегда косвенная речь, которая представляется Ромеру гораздо более естественной для кино, нежели прямая речь. Прямая речь обрекает фильм на проклятие театральности. Шесть "Моральных историй" являются вариацией одного и того же сюжета. У героя уже есть прочный тыл в лице женщины, в которой он уверен как в своем "типе", выбранном рационально и из благих побуждений, а не под действием страсти. С этой удобной и защищенной позиции герой осмеливается приударить за другой, более опасной и желанной женщиной. Фильмы построены на тонком сопоставлении речи персонажа и предельно объективным изображения. Изображение нейтрально, в нем почти нет наводящих подсказок. Речь в данном случае, действительно, уместно назвать "дискурсом", в силу того, что она очень литературно, составлена по всем правилам риторики, произносится с чувством и с расстановкой. Эта самонадеянную речь звучит из места, из которого герой себе очень нравится. из точки, из которой он видит идеальный образ себя. Изображение в своей неакцентированности не разоблачает этот образ в лоб, скорее снижает, не разрушая, вставляет шпильки, незаметно придерживает за рукав, когда герой драпируется в широкие складки самодовольного пафоса. Ромеровские персонажи не в коей мере не карикатурны. Шарж и гротеск противоречили бы очевидным классицистическим установкам Ромера. Ромеровские персонажи одержимы идеей контроля и рациональности как проговариваемости каждого душевного движения. Все, что оказывается за границами дискурса, таит в себе смутную опасность. Безумие где-то совсем близко. Но вытесненное Реальное не возвращается в форме психотического делириума. Герой умеет удержаться внутри уютно обжитого Воображаемого. Хотя и там остроумный автор найдет способ щелкнуть его по носу, когда в фантазиях даниэля о волшебном талисмане, действию которого поддаются все женщины, проходят актрисы из других фильмов цикла, одна за другой. Кроме Беатрис Роман, Лоры из "Колена Клер", сохранившей самостоятельность и внутри чужого фантазма.
