Колдунья

На самом деле в ленте Андре Мишеля нет ничего колдовского, несмотря на название «Колдунья», которое, безусловно, располагает на фантастическое зрелище. Создатели пошли путем отличимым от зрительских ожиданий. В конце концов, о чем повествует кинокартина, неужели о ведьмах и волшебстве, упомянутых в синопсисе? Нет, «Колдунья» — это надежда, любовь, понимание, чистые помыслы, и в отличии от многих других историй жанра любовной драмы (где за раз показывают десять разных, непонятных персонажей, не раскрыв их как личностей), тут внимание а...кцентировано на конкретных людях, с конкретным прошлым, но неопределенным будущим. В центре внимания оказывается Инга — та, которую ненавидят в глухой шведской деревушке, считая ее дочерью Дьявола. И вот она, Инга, в самых страшных кошмарах недалеких селян: пьет кровь и танцует во славу Сатане у костра, насылает на людей порчу, вздымает реки и раскалывает скалы одним щелчком пальцев. А приземленная реальность проста, колдунья гуляет по лесам, наслаждается дарами природы, колдует, редко, используя магию во благо, и не соответствует архетипам коварных волшебниц. Хотя один грех у Инги есть, как и обольстительная Малена, девушка очень желанна и красива, способная растопить сердце, как трудолюбивого инженера, так и богатого купца. Купец был занят. Купца не нашли. Богатый купец — это скучно, и нашелся инженер, верный своей работе, неисправимый романтик, которому дай волю, так он ради одной дамы сорвет все цветы в округе, да, герой Мориса Роне был таким, а именно мечтателем и своеобразным рыцарем в современном и гуманном обществе, коих социум принимает не особо радужно. Но что поделать. Вероятно, сам Лоран Брюлар не смог бы изменить себя, приручить свою навязчивость, многословность и слегка инфантильный характер, который никогда не мешал ему завоевывать женские сердца, те сердца, что впору сравнить с январским снегом на верхушке одной из скандинавских гор. Поэтому, сердце своей начальницы Кристины, он покоряет с легкостью, руководствуясь необычным принципом, что путь к сердцу женщины лежит через ее ноги, в случае с госпожой Лундгрен подобная тактика сработала, не сразу, но все же оправдала себя, а комплимент был настолько милым, что даже пробудил интерес к этому странному человечку (Лорану). Тем временем, когда все зрители уже забыли о чародействе и мистицизме кинокартины, появляется Инга, появляется, чтобы быть любимой Лораном Брюларом, сама того не ведая, она заполняет его душу теплом, а вторая половина картины Мишеля превращается в сказку, но эта притча не о бесах и троллях, все куда тривиальнее. Андре Мишель всю вторую половину повествования раскрывает своих персонажей, показывает режиссер и любовь, заправляя ее любовным треугольником, и чем больше мы узнаем Ингу на за короткий хронометраж, тем меньше верим тому, что она дочка нечистого, а ведь впервые увидев Марину Влади на экране так не скажешь, есть во взгляде актрисы некая лукавость, кокетливость, огонек, однако рамки сюжета сделали из Влади ту Ингу, которой хочется сопереживать, проникнутся ее историей, бонусом получая эстетическое удовольствие от красоты лесной нимфы. Все очень бодро, приятно глазу, радостно душе и фильм, бесспорно, завлекает, развлекает, чему удачно способствовала грамотно поставленная экспозиция, однако как и кинокартина, черно-белая, даже пылающая жаром красного огня и любви в начальном акте, может потухнуть, уступив место серости, которая вскоре станет «кляксой» на девственном листе белой бумаги, как есть белое, есть и черное, законы хронологи, словам Инги и ее предсказаниям не хочется верить, и приятна нам такая пара как Инга и Лоран, но люди злы, завистливы, распускают слухи, живут чужой жизнью, не своей, они могут все испортить, из-за своего страха и невежества. Человек, который у Андре Мишеля стереотипно показан в лице старых дев и глуповатых деревенских жен. Да, ближе к концу зрелище перестает быть «ванильным», оно погружает кинозрителя обратно в суровую реальность, но что поделать, такова жизнь, скорее всего режиссерская «кувалда» несла поучительный характер, но побочным эффектом оставила томность на душе смотрящего, вперемешку со состоянием апатии. Чтобы показать зло истинное, нужно продемонстрировать псевдозло, на фоне истинного зла это псведозло заслуживает сострадания, и фальшивое зло оказывается до боли человечным. Примерно так же поступил Стивен Кинг со своей Кэрри, ведь когда она взбесилась в последнем порыве эмоций и испепеляющего гнева, мы же не искали причину в Кэрри? Нет, мы винили ее мать, мнимых друзей, и подшутивших над ней личностей. Такие вот страсти в Скандинавии.Скрыть