Красоту и чувственность этой картины передать словами невозможно, но я всё же попробую.
Три вещи меня совершенно поразили.
Первое — хореография. Ибо движениям актёров в данном фильме не подобрать иного определения, кроме слова танец. Те, кто фильм не видел, не подумайте, что речь идёт о мюзикле, нет, лишь об особенной пластике, присущей его персонажам. Созданная ими реальность динамична, как вихрь, кружащийся в такт музыке, то замирая и печально опадая, то взвиваясь к небесам. Каждый жест, каждое движение актёров выверено, как в музыкальной постановке, они взаимодействуют друг с другом, словно партнёры в танце — энергией всего тела. Каждая сцена фильма постановочна до мелочей, персонажи ведут себя театрально, их движения подчёркнуто грациозны, что в некоторых эпизодах доведено до гротеска, до неприкрытого и почти неприличного пафоса, но, как ни странно, это лишь придаёт картине особый шарм. Когда прекрасный, как Адонис, любовник, встаёт с постели и, обнажённый, обхватив себя руками за плечи, медленно выходит на середину комнаты и там, склонив голову, опускается на одно колено, это больше напоминает концовку балетного танца, нежели плотских утех. Страдая, он не забывает принять живописную позу и делает это намеренно, в расчете не на свою оставленную в постели даму, но на невидимого зрителя, что созерцает его по ту сторону экрана. Осуществить столь смелый ход без ущерба фильму может далеко не каждый режиссёр, а только истинный Мастер. Патрис Шеро не боится преувеличивать, не пытается сгладить театральность эффекта, напротив, он намеренно акцентирует внимание на красоте момента, и это напоминает провокацию. Его кино это не искусство, замаскированное под жизнь, но жизнь, больше похожая на искусство.
Но как бы ни была прекрасна эта жизнь, она жестока. Весь фильм на тебя, зритель, будут изливаться потоки крови, так что в конце ты почувствуешь во рту её солёный привкус, будто твоё собственное сердце начало кровоточить, но если при этом ты не будешь зачарован, оплетённый искусной магией, значит и сердца-то у тебя нет, а во рту солёно лишь от поп-корна.
Второе — костюмы. Не знаю, способен ли далёкий от этой сферы человек оценить по достоинству всю грандиозность данного творения. Лично мне, как художнику по костюму, эта тема близка, я могу предаваться ей часами, но буду краткой. Существует множество фильмов, с костюмами исторически верными, ещё больше — с костюмами красивыми, есть фильмы с костюмами по-настоящему оригинальными. Но много ли найдётся фильмов, в которых исторически неверный костюм, который при этом нельзя назвать особенно оригинальным, и даже не всегда можно охарактеризовать словом «красивый» настолько изумителен? В чём же главная фишка костюмов данной картины, обеспечившая сногсшибательный эффект и номинацию на Оскар? Дело здесь даже не в самом костюме, а в способе его ношения. Так же как и режиссёр не побоялся довести красоту позы до последней, самой верхней черты, так и художники не побоялись расстегнуть горгеры на шеях испанских грандов, спустить рубашку с плеч короля и выпустить королеву гулять по городским улицам в непристойном корсете. В одежде персонажей мы видим такой же гротеск, что и в их поведении — чем больше липкого пота на теле героя, тем ниже сползает с плеч ворот его рубашки и чем белоснежнее платье героини, тем сильнее оно будет залито кровью. Любителям рюшек и кудряшек здесь делать нечего. Вы увидите кровь, пот и грязь. Все герои будут выглядеть так, словно они только что встали с постели, где предавались разнузданным оргиям (собственно, практически так оно и есть). Свободный, расхристанный внешний вид словно призван компенсировать внутреннюю несвободу. Положение, в которое поставлены персонажи королевского двора, положение вынужденное и закреплённое за ними от рождения, несколько объясняет ту обречённость, что пропитывает фильм, словно едкий пот предсмертной агонии.
Созерцая на экране удушающую жару, вы сами ощутите жар — тонкие рубашки придворных будут липнуть к их телам, а длинные, немытые волосы падать на лицо. Но каждая новая непотребная деталь сыграет в плюс этому фильму, который, однако, не назовёшь эпатирующим, ибо творящаяся на экране жестокость показана настолько эстетично, что этот эстетизм в данном контексте уже сам по себе является преступлением. Эрос убийства и разрушения пронизывает картину, погружая тебя, зритель, в средневековье, причём более глубокое и древнее — в некое архетипическое средневековье всего человеческого рода, без конца и без краю. Вот почему искателям исторической достоверности предлагается отправиться вслед за любителями рюшей — «Королева Марго» не тот фильм, по которому следует изучать историю.
Отдельным пунктом хочется отметить цветовую гамму. Краски фильма очень сдержанны, вы не увидите здесь открытых цветов. Каждый оттенок глубок и чуть приглушён, словно припылённый налётом времени. Но как же гармонично перекликаются между собой, например, расцветки платьев девушек из хора на королевской свадьбе! Будто бы они написаны на холсте масляными красками. Видеоряд фильма цитирует старинные полотна — деликатностью цветовых переходов и безупречной композицией. Мягкое свечение синего в костюме Ля Моля, атласная лазурь платья королевы Марго, тревожный бардо, в котором разгуливает её коварный брат, багряно-коричневый, золото и охра, всё здесь единый ансамбль, всё здесь Высокий Стиль.
И, наконец, третье — кастинг. Немного найдётся фильмов, в которых мой взыскательный глаз радовали бы не один или две персонажа, но все до единого. Каждый герой здесь — попадание в десятку. Чего стоит одна только королева-мать, сеющая вокруг себя смерть и чьё лицо, кажущееся на фоне чёрных одежд особенно бледным, в некоторые моменты удивительно напоминает зловещий череп. По-своему хорош каждый из её распущенных сыновей, я даже не знаю, кого из них назвать наиболее колоритной персоной. Рядом с ними король Генрих выглядит птицей иной породы, но образ его не меркнет, а лишь усиливается. О главной же героине хочу сказать лишь одно. Много восторгов было посвящено небесной, почти запредельной красоте Изабель Аджани. К сожалению, о её актёрском таланте говорят всегда во вторую очередь, что кажется мне верхом несправедливости. Изабель Аджани, безусловно, является одной из красивейших женщин планеты, но именно это и есть второстепенная деталь в образе гениальной актрисы, с одухотворённым лицом, которое невозможно забыть. Именно из этой одухотворённости и рождается её красота. Её тандем с Венсаном Пересом представляет собой не только одну из самых красивых, но и самых талантливых кино-пар.
Знаю, что не все оценят фильм. Большинство будет выискивать в нём историчность и правильный покрой воротничка. Меня же во время просмотра не покидал вопрос — КАК это сделано? Какими средствами можно достигнуть такого кристального совершенства?
11 из 10
Красоту и чувственность этой картины передать словами невозможно, но я всё же попробую. Три вещи меня совершенно поразили. Первое — хореография. Ибо движениям актёров в данном фильме не подобрать иного определения, кроме слова танец. Те, кто фильм не видел, не подумайте, что речь идёт о мюзикле, нет, лишь об особенной пластике, присущей его персонажам. Созданная ими реальность динамична, как вихрь, кружащийся в такт музыке, то замирая и печально опадая, то взвиваясь к небесам. Каждый жест, каждое движение актёров выверено, как в музыкаль