Фильм раскрывает подробности личной и творческой жизни Иосифа Кобзона — наверное, самой загадочной, самой парадоксальной фигуры на нашей эстраде. Его творчество — это, с одной стороны, летопись жизни замечательной страны, запечатленная в слове, в звуке, но с другой — таким летописцем певец назначил себя сам. Не имея даже четверти успеха, какой имели в 60—70-е годы такие корифеи эстрады, как Муслим Магомаев, Валерий Ободзинский, Кобзон, тем не менее, был завсегдатаем всех кремлевских концертов и концертов Колонного зала Дома Союзов. Его голос звучал на всех каналах, по радио огромной страны. Кобзон не собирал многотысячных стадионов, его машину не носили на руках фанаты, они же не рвали в клочья его шубы и пальто, как это было в случае с Магомаевым. Напев более 2000 произведений (рекорд, недосягаемый ни для одного другого артиста в мире!), однако, можно вспомнить мало песен, которые спел только Кобзон, или те, лучше Кобзона которые не спел бы никто другой. Таких песен, наверное, можно было бы по пальцам перечесть. Прежде всего приходят в голову композиции из фильма «17 мгновений весны» Таривердиева. Потом, безусловно, за Кобзоном стоить зачислить шлягер «А у нас во дворе» Аркадия Островского, и наверное, одна из самых сильных композиций в репертуаре певца, которая меня всегда пронимала буквально до костей, — это песня Пахмутовой «Горячий снег». «И падал в битве человек в горячий снег, в кровавый снег». Первым исполнителем «Дня победы» был Леонид Сметанников, но песня получила успех только благодаря Льву Лещенко несколько лет спустя. Кобзон же спел ее позже. Тоже самое произошло с песней Пахмутовой «Поклонимся великим тем годам», которую впервые спела Людмила Зыкина. Можно вспомнить много композиций, перешедших в репертуар Кобзона уже после того, как их спели другие исполнители.
Центральное место в творчестве Кобзона в советское время занимала официозная песня «Плакат». Сколько их было, этих псевдопатриотических пафосных сочинений на тему «Ленин, партия, комсомол, БАМ и Магнитка». Сегодня за эти опусы кому-то было бы и стыдно, но не Кобзону. Он и сегодня исполняет их в своих концертах, потому как летописец истории страны. Да, статус, тскть, обязывает. Оглядывая обширнейший репертуар Иосифа Давыдовича, приходишь к выводу, что он хотел объять необъятное. Здесь и русские народные песни, и еврейские на иврите и идише, и старинные русские романсы, и ретро, довоенные мелодии («В парке Чаир», «Танго Оскара Строка»). Но надо отдать должное этому замечательному мастеру. Он умеет доносить песенное слово, он настоящий мастер певческой, вокальной интонации. Что бы он ни пел, он поет глубоко, наполненно, страстно, он верит в сюжет песенной ситуации, которую представляет. О чем бы он ни пел, он поет об этом как о самом дорогом, пережитом, что, к сожалению, на сегодняшней эстраде огромная редкость.
Обидно, однако, за писательскую деятельность певца. Я имею в виду книгу мемуаров Кобзона «Как перед Богом», в которой он дает нелестные оценки многим нашим знаковым деятелям искусства. Естественно, каждый человек имеет право на собственное мнение, но раз уж ты что-то утверждаешь, то будь, пожалуйста, точен в фактах. А в этом смысле книга Кобзона грешит многочисленными ляпами. А сколько там самолюбования, особенно в эпизоде про Аллу Пугачеву. Кобзон утверждает, что уступил место юной Аллочке Пугачевой в 70-м году, когда вышла самая первая ее песня «Робот». На самом деле, эта песня была записана в 65-м году, а не в 70-м. И выбрасывать 5 лет из творческой жизни замечательной певицы, наверное, было бы непростительной ошибкой. Конечно, если бы Кобзон не уступил место Пугачевой, тогда бы мы вряд ли когда-либо услышали об Аллочке. [сарказм] Так же передергивает он дату проведения 5-го Всесоюзного конкурса артистов эстрады. Он пишет, что это было весной 75-го года, на самом деле он проходил осенью 74-го года. Кобзон с патетикой утверждает, что если бы не он, Пугачева не получила бы даже несчастной 3-ей премии. (Ей не хотели давать тогда премию, потому что ее исполнение было очень новаторским, самобытным, ярким. Она исполнила тогда жанровую песенку «Посидим, поокаем», сделала это ярко, дерзко.) А Елена Великанова, которая сидела тогда в жюри, рассказала другую историю. Действительно, и Утесов, и другие корифеи эстрады не хотели давать Пугачевой никакой премии. (Кстати, а кто помнит, какой артист получил тогда первую премию? Я даже затруднюсь ответить.) Так вот, Великанова встала и сказала: «Друзья, мы же никогда не простим себе, если такой певице не дадим хотя бы третьей премии. И тогда ее поддержал Кобзон. Но сейчас он уверяет, что это именно он первым встал и защитил Пугачеву. Всё-таки это как-то некрасиво.
То же самое в эпизоде со Жванецким. Кобзон приписывает себе заслугу, что он привез Жванецкого из Одессы в Москву, и благодаря этому закрутилась его карьера. Но он забывает о том, что Жванецкому сделало имя отнюдь не заступничество Кобзона, а его гениальные миниатюры, написанные для Аркадия Райкина. Ну и что говорить о том, какими эпитетами награждает Кобзон Людмилу Марковну Гурченко, имевшую неосторожность в 60-е годы связать с ним свои брачные узы. Там чего только нет, даже не хочется это цитировать. Как-то не по-мужски это, Иосиф Давыдович, неблагородно. Но что бы мы с вами ни говорили об этом человеке, вот уже более 50 лет он служит песне, эстраде, именно служит. Потому что давать концерты по 8—10 часов кряду может только Кобзон.
Здоровья вам, мэтр, будьте счастливы и пойте до ста лет!
Фильм раскрывает подробности личной и творческой жизни Иосифа Кобзона — наверное, самой загадочной, самой парадоксальной фигуры на нашей эстраде. Его творчество — это, с одной стороны, летопись жизни замечательной страны, запечатленная в слове, в звуке, но с другой — таким летописцем певец назначил себя сам. Не имея даже четверти успеха, какой имели в 60—70-е годы такие корифеи эстрады, как Муслим Магомаев, Валерий Ободзинский, Кобзон, тем не менее, был завсегдатаем всех кремлевских концертов и концертов Колонного зала Дома Союзов. Ег