Смотрю такие фильмы, как будто возвращаюсь домой. Пусть этот фильм уже не советского времени, но снят в традициях советской школы и о наших людях. Бывает, с первого кадра ясно, что ты попала туда, куда надо, и эта история с любым сюжетом будет интересна и событиями и, главное, характерами. А еще — узнаваемостью времени, в котором ты тоже жила и вполне могла бы встретить этих людей.
Без энтузиазма и без охоты смотрела фильмы, где были Л. Дуров или Н. Волков. Монотонность и спазмическая клочковатость речи, неподвижность мимики создавали дискомфорт. В Луной был полон сад всё и все на своем месте. Может, потому, что у каждого в судьбе достаточно неблагополучия, чтобы не сулить внешней гармонии и приятности. Все здесь такие, какими только и могут быть именно в этой истории. И чудаковато-вздорный, дерганый, капризный эгоист Григорий Петрович, и заторможенный как в глубокой прострации, потерявший все, но сохранивший уравновешенность и упорство, которого хватает и чтобы отстоять свою рюмку коньяка, и чтобы, представьте, заявить «Я не могу без тебя жить» и ждать ответа, Алексей Иванович. И — она, великодушная и щедрая на отдачу Вера Андреевна (изумительная Зинаида Шарко), без которой каждый из персонажей только часть себя, а с ней — полное целое. Фраза: «Я — человек! — Тебе уже за 70! — Да, но я — человек!» звучит у нее органично, как самая очевидная истина. Она крепит и тянет жизнь — и близких, и чужих, с кем общается по обязанности или по зову души. А без нее жизнь — сиротеет. С опозданием Григорий Петрович понял, что то, что было, не вычеркивается и настоящей жизни не угрожает, и переживания, связанные с тем, что было, не отменяются.
История простая, на фоне повседневных забот и, часто, безрадостности, но с тем субстратом человеческой душевности, самоотдачи, человеческой памяти, верности родным людям и верности старым дружбам, которые, потерявшись и вновь вернувшись, находят не забытость и безразличие, а надежное и отзывчивое понимание, и даже ответственность за тебя и тепло, от которого оживаешь. Как это дорого в нашей жизни. Музыка А. Петрова, стих Фета попадают в тональность фильма, щемящие, тревожные, красивые и грустные. (Не попадает только ретроспектива, которой слишком много в фильме, которая что-то рассказывает, но мало что дает для основного содержания.)
Смотрю такие фильмы, как будто возвращаюсь домой. Пусть этот фильм уже не советского времени, но снят в традициях советской школы и о наших людях. Бывает, с первого кадра ясно, что ты попала туда, куда надо, и эта история с любым сюжетом будет интересна и событиями и, главное, характерами. А еще — узнаваемостью времени, в котором ты тоже жила и вполне могла бы встретить этих людей. Без энтузиазма и без охоты смотрела фильмы, где были Л. Дуров или Н. Волков. Монотонность и спазмическая клочковатость речи, неподвижность мимики создавали диском