Человек — существо по сути своей природы глупое и недальновидное, склонное лишь грешить, крушить и спешить, а потому, за редкими исключениями, конечно, обреченное на столь же глупую и безобразную смерть, которая будет лишь ухмыляться своей безобразной улыбкой вслед очередным, идущим по собственной воле на эшафот, глупцам, павшим жертвой самого опасного из всех человеческих прегрешений — собственного любопытства, которое, если судить по заветам 99,9% процентов всех существующих фильмов ужасов со времен Носферату, является куда как более опасным, чем прелюбодеяние или предательство. Человек совершенно не стремится учиться не то что на своих ошибках, но даже на чужих, а потому комната пыток такому субъекту всегда обеспечена и плевать, собственно, где она будет находиться — в Белграде ли, в Москве иль Киеве, а может в Бухаресте. Впрочем, троице молодых людей, друзей чуть ли не с пеленок Нине, Додо и Симону, пришлось встретить свою смерть и, увы, краткой и безболезненной она не была, в застенках закрытого клуба для заядлых любителей страпона и камшота «Maison De La Petite Mort», что на Франкфуртщине.
С наступлением нового тысячелетия немецкий андеграунд, где с конца 80-х годов прошлого века творили свои, мягко скажем, «особые» фильмы Шнаас и Буттгерайт, Бетманн и Иттенбах, стал пополняться, что вполне естественно, «молодой кровью», которая не столько противопоставила себя признанным мэтрам кровопускательного кинематографа, сколь стремилась к объективному художественному апгрейду их изысканий, сделавшим на выходе немецкий хоррор послевоенного периода ярким воплощением социального протеста против бытующих и до сей поры правил жесткого регулирования кинопространства, сублимированной агрессии, трансгрессии и выразительного шока. Майк Удэ, Марк Реншток, Андреас Папе, Хейко Фиппер, Майкл Эффенбергер и Марсель Вальц — именно эти режиссеры продолжили с не меньшим усердием и энтузиазмом, чем их прародители и вдохновители, кровожадные традиции немецкого киноподполья, но более всего на этом поприще преуспел Марсель Вальц, сформировавший, как и Иттенбах ранее в 90-х., вокруг себя общность соратников, включающих в себя и Ренштока, и Папе, и Эффенбергера, и некоторых еще более заметных мастеров и подмастерье ужасов.
Фильм «Маленькая смерть» 2009 года стал одним из первых по-настоящему заметных совместных творений Вальца и Ко, который, однако, интересен лишь с точки зрения выбранной авторами своеобразной повествовательной манеры, расщепляемой на множество мини-сюжетов с предсказуемым результатом для жертв, лишенных любой внятной прорисовки характеров (мясо оно и есть мясо, судя по всему решил Вальц), при этом не представляя из себя альманаха как такового. Собственно, «Маленькая смерть» это и есть в своем грязном, если говорить о киноязыке, виде набор разнообразных маленьких, незначительных, ничтожных и ничего не значащих смертей людишек, которые по своей воле и воле deux ex Machina, попали в застенки, откуда выйти им живыми не суждено просто потому, что Бог художественности и Дьявол разрушения, расчеловечивания и дегуманизации, сиречь — тотальной классовой деградации (мотив, почерпнутый из «Хостела«, но Вальцем извращенный еще более в сторону полного торжества сильных над слабыми, умных над глупыми), уберегли фильм от этого. Рассыпаясь на массу эпизодов, в которых иногда операторские ракурсы становятся экстремально стильными рекурсами и весьма кинематографическими дискурсами, а насилие становится единственно заметной частью синематического пространства, «Маленькая смерть» и не завершается по-большому, ибо Вальц и Ко, включая «королев крика» немецкого подполья Аннику Штраусс и Мануш, и не стремился вовсе к созданию хотя бы чего-то, на тысячную долю процента, тянущего на авторское высказывание с простой и прозрачной моралью о том, что негоже гулять ночами по кварталам красных фонарей, ибо черное небо над головой может враз окраситься в красный цвет запекающейся крови. История, однако, не завершается, оргазм и катарсис вещи столь же несовместные, как гений и злодейство. Все в фильме априори сводится к Гегелю и… продолжение следует…
Человек — существо по сути своей природы глупое и недальновидное, склонное лишь грешить, крушить и спешить, а потому, за редкими исключениями, конечно, обреченное на столь же глупую и безобразную смерть, которая будет лишь ухмыляться своей безобразной улыбкой вслед очередным, идущим по собственной воле на эшафот, глупцам, павшим жертвой самого опасного из всех человеческих прегрешений — собственного любопытства, которое, если судить по заветам 99,9% процентов всех существующих фильмов ужасов со времен Носферату, является куда как более опасным,