Странно, что «Марни» в своё время считали неудавшейся работой. По силе воздействия она не уступает «Психо» и «Головокружению»: это такая же мелодрама, как главная героиня — блондинка, скажем, «Парижских тайн», классическая дева в беде. Марни Эдгар — одна из тех классических шизофреничек, что притягивают к себе лучших мужчин сильнее, чем хрустальная росянка доверчивых мух. Марни Эдгар — действительно дева в беде, и действительно дева, и действительно прекрасна. Но Марни Эдгар — убийца, воровка и лгунья, как и, скажем, кузина Рейчел у Дюморье: даже странно, что Хичкок экранизировал в своё время не эту вещь, а культовую «Ребекку», шедеврально её испортив. Одна из лент, где действуют роковые (чья «роковость» не раковина, а безраковинное тело клёклой улитки) блондинки, где им противодействуют умницы брюнетки, где на дне подсознания сидит Великая и Ужасная Мать, всегда виноватая в том, что любила, не умея этого делать. Но «Марни» — несомненно, история болезни и история заражения, фильм о попытке вывести из лабиринта, но заводе в другой лабиринт, фильм, не заставляющий размышлять о наследственности и наследовании греха, но заставляющий пройти отрезок крестного пути, испытывая при этом ломки, и обрести недокатарсис, обломившись на крайне неустойчивом аккорде, так и не разрешившимся на нашем слуху.
Фильм-экранизация, как все остальные у Хичкока, стал хичкоковским, отделившись от прежнего владельца — автора источника. Зрителю подкидываются подсказки, и он, в общем, без особого труда может провести собственное расследование. Мелкие рифмы бьют по сознанию: гром — с выстрелом и капли красных чернил — с неестественной, чернильной кровью, клюквенным соком, как в Балаганчике Блока, на голове убитого; огонь в глазах пожилой женщины при виде подаренных мехов — со свитером, за который она продала свою порядочность. Но достаточно простые разгадки, ставшие потом основой миллионов фильмов и сериальных серий, не снимают маску тайны с лица героини.
Пока идущая с награбленным и пока же черноволосая героиня держит спину и отстукивает такт каблуками, она повёрнута к нам спиной, и этим защищена: она кажется беспощадно сильной. Это обман, начинающий один пласт, детективный. Когда она оборачивается, она — хитрая лисичка, чьё делово-улыбчивое лицо — маска, чьи голубые глаза — операторская камера, скользящая по стенам, ящикам и рукам, цепляясь за маячки будущей наживы. Это второй обман, с ним начинается мелодраматическая линия, ибо красивая авантюристка — знатная приманка для пресыщенного завоевателя. Потом на арену выходят комплексы и страхи, и это тоже двойной обман. Девушка — двойной агент на службе зрительской жалости, ибо для ангела она слишком сильна, а для преступницы и авантюристки — слишком слаба и кусает, как скалящийся мышонок, разыгрывающий из себя грозного льва. Двойственность и создаёт саспенс и дискомфорт, ибо нет ни опоры, ни ориентира, и становится совершенно непонятно, кому сочувствовать. В фильме нет безусловно плохих героев: нет безусловно хороших. Считалка, как в своё время песенка в «Птицах», устами младенцев глаголет истину; приём достаточно банальный, но у Агаты Кристи срабатывал, и у Хичкока не раздражает, внезапные дети-провидцы вписываются в общую шизофреническую картинку. Дочка у больной мамы и сама больна, и сама себе медсестра, лечащая себя иппотерапией (точнее, нашедшая и потерявшая безусловную любовь — к лошади), и сама себе дама с толстым кошельком. Герой-спаситель в какой-то степени подтверждает вбитую в голову героини мысль о греховности всех без исключения мужчин, ибо герой действительно падок на соблазн, действительно «предатель» и действительно «насильник»: спасая, он берёт под контроль, и не случайно дорога в светлое будущее в концовке упирается в тот же самый корабль с его замкнутым пространством и бесконечным лабиринтом коридоров.
Марни — любовь, которой нет, любовь, которую всегда ищешь и которую не находишь. Которая утекает сквозь пальцы в момент, кажется, полного её обретения. Любовь в зачаточном состоянии, любовь к тому, у кого мало собственной воли. Мать Марни продолжает любить собственную дочь-малютку, дочь, оставшуюся в прошлом, в лице других девочек, похожих на неё, но перед взрослой дочерью у неё возникает паралич любви. Герой любит, по сути, не столько загадочную и холодную красавицу, сколько беззащитную девочку в ней. Даже Марни, кажется, любит лошадь, поскольку та не может заговорить и проявить собственную волю. Главное безумие фильма — вечное ускользание любви в тот момент, когда она ближе всего к тебе. Так же, как птицы в фильме-предшественнике по всем законам природы не должны убивать людей, не должна убивать и любовь; но силы любви оказываются столь же стихийными и необузданными, столь же содержащими внутри себя часовой механизм с неизвестным заданным временем. И вот, часы уже заведены непонятно кем, и доедут ли герои до места назначения целыми, неизвестно.
Странно, что «Марни» в своё время считали неудавшейся работой. По силе воздействия она не уступает «Психо» и «Головокружению»: это такая же мелодрама, как главная героиня — блондинка, скажем, «Парижских тайн», классическая дева в беде. Марни Эдгар — одна из тех классических шизофреничек, что притягивают к себе лучших мужчин сильнее, чем хрустальная росянка доверчивых мух. Марни Эдгар — действительно дева в беде, и действительно дева, и действительно прекрасна. Но Марни Эдгар — убийца, воровка и лгунья, как и, скажем, кузина Рейчел у Дюморье: да