«Все, что ты чувствуешь — ко мне, своим спонсорам, ко всем, кто в тебе сомневается, — я хочу, чтоб ты это использовал! Прочувствуй это, брат, поглубже копни, прочувствуй, и покажи это на камеру! Да… Покажи это, малыш! Покажи…»
Герой Уэсли Снайпса о впечатлениях от работы с Джоном Кассаветисом
Когда в середине второго десятилетия XXI века черные и женщины от кинематографа стали ныть о том, что их притесняют, а охочая до сенсаций общественность сотворила два прецедента — Белый Оскар и Харви Вайнштейна, многим ли талантливым цветным актерам и актрисам удалось найти отклик у зрителя? Если раньше проходных актеров никто не замечал, а талантливых не разделял по цвету кожи и полу, то теперь, когда вместо качественной работы на суд зрителя преподносится толерантное «нытье» и весь акцент сдвигается на проходных персонажей, типа, смотрите, у нас эльф черный, и все кривятся фи! когда такое было, совершенно забывая о том, что было-было, Тони Кокс в «Плохом Санте», еще и карлик… А, так это прикольный эльф!.. То-то же. Сколько черных комиков породило голливудское безумие под названием «уравниловка»? Много ли женщин-режиссеров смогли снять шедевры киноискусства? Или написать вразумительный сценарий, способный жить отдельно от паразитирования на заезженных темах о притеснении? То, что творят студийные боссы, больше похоже на статистический подгон, способный привести к катастрофе — искоренении естественного отбора среди кадровиков. И кинематограф лишится единственного фактора, благодаря которому и ради которого он существует — магии.
Я вспоминаю свое детство и в нем было полно черных. На экране и в наушниках. Майор Пэйн, Космический Джордан и Дэннис Родман, Не грози южному централу, Блэйд и Люди в черном, Айс Ти и Айс Кьюб. И конечно — Gangsta`s Paradise. Вот что значит расти со старшим братом. TLC и Destiny`s Child — это уже мои девичьи приписки. Одного взгляда на рейтинги (капэшные и заморские) достаточно, чтобы понять, какой неизгладимый след оставили черные люди и их персонажи в российском киноманстве 90-х, начале 00-х. Что стало с ним спустя два десятилетия? В детстве любить черную культуру и черные шутки было признаком крутости. Как получилось, что теперь наличие черного актера на вторых ролях или черного супергероя вызывает клишированное отторжение у массового зрителя? Поймут ли это студийные боссы, что навязыванием бюрократических стереотипов, они лишь рождают предубеждение в головах зрителей? Мне не известно. Но вот то, что своей политикой искусственного равноправия, они отталкивают потенциального зрителя от экрана, можно наблюдать на примере «Меня зовут Долемайт».
Эта картина — идеальный тандем. Черное кино снятое белыми. Руди Рэй Мур не был гением как Марвин Гэй или Чак Берри. Черные пантеры и Лютер Кинг его не касались. Все, чего хотел не самый образованный негр в Лос Анжелесе, это прославиться. Чувство юмора и дар промоутера, а также умение прислушиваться к голосам улиц — зассанные и беззубые бомжи «Долемайта» выступают наравне с древнегреческими аэдами — превратили неудавшегося фермера из Арканзаса, злого не на весь свет, а только на отчима, в икону черного мейнстрима, одного из крестных отцов рэпа. Надеюсь, что киношники не забудут Гила Скотт-Херона и в ближайшем будущем посвятят ему целую кино-поэму, полную социалки и героина. А пока наслаждаемся солнечным гедонизмом и неиссякаемым оптимизмом Руди Рэй Мура, личину которого буквально вживил в себя позабытый даже преданными фанатами Эдди Мерфи.
На экране — ни капли нахальства и самоуверенного нерциссизма. Эдди любовно передает неуверенность и теплоту своего героя. Мур вышел невероятно человечным, несмотря на то, что с экрана льется отборная ругань, а ГГ участвует в сомнительных фотосессиях с голым задом. Сценаристы намекают, что успеха Мур сумел достичь благодаря тому, что сплотил вокруг себя настоящую семью — преданную команду, в которой даже чужак Д`Арвил Мартин проникается главной идеей Мура и фильма — оседлать луч света, льющийся из кабинки киномеханика. Чтобы сотворить магию, нужно по-настоящему любить то, что делаешь. Бешеные деньги лишь притупляют остроту желания. Снятый за гроши, «Долемайт» сумел достучаться до простого зрителя, разговаривая с ним на одном языке. И не суть, что этим зрителем был черный народ, которому при всем желании не понять изнеженную схоластику «Первой полосы» с Леммоном и Маттау. В первую очередь фильм Брюэра об этом — о семейных ценностях и любви. Лейт-мотивом «Долемайта» выступает семидесятничество как явление спонтанного вброса в поп-культуру таких жанровых изгоев как порно, ужасы и блэксплотейшн. Снятые за копейки, «Глубокая глотка» и «Техасская резня» сумели стать кассовыми хитами. Также как «Долемайт». Фильм Брюэра наглядно доказывает, что закостенелую систему, пусть и студий, возможно сломать без насилия и жертвенной крови. Может быть Руди Мур совершил большее, чем пантеровские революционеры — он проник в умы белых мальчиков, заветной мечтой которых стало желание читать рэп. В любом случае «Меня зовут Долемайт» рвет в клочья любой намек на высокопарный пафос одной постельной сценой. Решение снимать чувственный эпизод в юмористическом ключе иначе как гениальным не назовешь. Лично у меня после увиденного больше не возникает вопросов, почему «Долемайта» окрестили «Гражданином Кейном» черного кино. А для Брюэра и Мерфи пути назад нет — рискованная «Поездка в Америку 2» грозит перерасти во что-то большее, чем очередной камбэк — в плодотворное сотрудничество. Посмотрим.
«Все, что ты чувствуешь — ко мне, своим спонсорам, ко всем, кто в тебе сомневается, — я хочу, чтоб ты это использовал! Прочувствуй это, брат, поглубже копни, прочувствуй, и покажи это на камеру! Да… Покажи это, малыш! Покажи…» Герой Уэсли Снайпса о впечатлениях от работы с Джоном Кассаветисом Когда в середине второго десятилетия XXI века черные и женщины от кинематографа стали ныть о том, что их притесняют, а охочая до сенсаций общественность сотворила два прецедента — Белый Оскар и Харви Вайнштейна, многим ли талантливым цветным актерам