Молох. Все комментарии

Нет ничего удивительного в том, что первая полнометражная работа Александра Сокурова была экранизацией рассказов А. Платонова. Могильный холод, которым веет практически от любой картины режиссера, — свидетельство симпатически чуткого внимания автора к загробью, учуянного в прелом, кислом запахе смердящих, потихоньку разлагающихся тел склизкой платоновской вселенной. «Быть нерожденным — великое счастье». Или: «В смерти пожить хочу, истосковался». Этакий некрофилический манифест как пощечина общественному искусу в непременных мутно-зеленых цветоф...ильтрах. Пробираясь в нежилой мир Нави, по-парфюмерьи вынюхивая любимые гнилостные ароматы, Сокуров населяет ненаселяемое, первыми запуская назойливых жужжащих мух как истинных гурманок тошнотворного пира, и оставляет гадкое послевкусие у зрителя — своей нечаянной (и не чаемой — всё же для Канн, как будто) жертвы: точно личинок этих самых мух наелся. Ну, и как? Размышляя над тем, что такое, собственно, Молох, осознаешь, что дело не в очевидном, однозначном ответе, а в игре, затеянной режиссером с кинореальностью, взятой, конечно, измором. Пресмыкающееся ли, семитский бог ли, требующий человеческих жертв, — главный герой Ади (или просто Гитлер) интересен автору как тело еще живое, но уже не вполне, из сумеречной зоны инобытия вытянутое на сумеречную же пленку и распластанное на кровати со свищом в горле, катаром в кишках и мокрыми подштанниками в ногах. Тело, по которому постановщик-патологоанатом будет изучать дегуманизирующую природу власти. «Когда перед вами нет слушателей, вы превращаетесь в труп», — говорит Ева Браун своему жениху, но говорит с любовью. С той же мерой эмпатии взирает на героя режиссер и осуществляет приближение к объекту по-европейски технично и современно: комкает, мнет, выпукло-вогнутыми линзами искажает кадр — словно прицеливается (перед надрезом?), как тот стрелок-телохранитель в баварских горах, за которым в свою очередь наблюдает другой стрелок, за ним — третий, и так далее. Сокуров иллюзионистки точно подбирает тон, фактуру, освещение, грим. Остраняет действо монотонным переводом немецкой речи персонажей на русский. И, конечно же, интересуется тем, насколько эстетски-идеальное получается у него пространство одного дня 1942 года в летней резиденции нацистского вождя с чудным названием «Орлиное гнездо». Призрачный Кельштайнхаус, окутанный туманами, скрытый на невероятной высоте от грешной земли, похож одновременно на Вальхаллу, бункер и кафкианский замок, в который наконец-то умудрился попасть землемер К. Внутренний мир души Ади, дом тускл, мраморно-холоден, но роскошен. Сюда фюрер приезжает с гротескной свитой — безмозглым толстяком Борманом и суетливым, андрогинным Геббельсом (в исполнении миниатюрной актрисы), чтобы выкушать «трупного чаю» и черно-бурых щец за изящно сервированным столом, прогуляться по альпийским тропкам на пикник, достойный кисти романтического Фридриха, и порассуждать с философической серьезностью о том, например, почему среди финнов так много сумасшедших и почему у чехов кончики усов всегда смотрят вниз. Сцены из частной жизни великого вождя рисуют фигуру властную, поэтическую, инфернальную, ипохондрическую, а главное — надежно захороненную в глубинах собственной мифологии. Потеряв связь с реальностью, Ади дирижирует на просмотре фильма экранным оркестром, мечтает засадить Украину крапивой, а раков призывает ловить исключительно на мертвых бабушек трехдневной свежести. Приставленный к гению секретарь запишет только то, что нужно, в обыденных жестах и оборванных фразах родится легенда, и, разобранный на атомы психики, фашистский протей ускользнет из цепких рук интерпретаторов, дразня многоликостью: не человек — эпоха, страна, война! Фантасмагорический образ Гитлера создается в дуэте с его блистательной музой Евой Браун. Начальные кадры с обнаженной нимфой, выбегающей на балкон озорно помахать охранникам и сделать ласточку, завораживают хрупкостью античной красоты, которая должна увянуть, как огромный букет в гостиной. Трагедия преданной фюреру невесты — в невозможности подарить свою любовь невротичному, болезненному существу, возбуждающемуся лишь непристойностями да психологическими качелями. Принципиально отступая от сценария Юрия Арабова, тонко изобразившего нюансы взаимоотношений пары, Сокуров снимает кино не о двух людях — женщине и мужчине, но о красавице и чудовище (женщине и не-человеке), переходя в плоскость, в которой не действуют законы здравого смысла и гуманистического порядка. Фюрер для Евы — ничтожество и гений, убогое тело и великая тайна. Изучая непонятные записи Ади об общей каплевидности, она даже не пытается постичь их смысл. Женская доля — с трепетом ждать телефонного звонка, получить, подобно прислуге, конфетку из рук возлюбленного, при этом бросить ему в глаза правду, которую не решится сказать никто во всем мире. Постепенно умирая в каменном замке, Ева томится от преизбытка жизненных сил, символизируя своей гибкой, упругой фигурой нацистскую эстетику красоты и здоровья, подсмотренную автором у Лени Рифеншталь, и страдает от фатальной бездетности, оказываясь, по сути, главной жертвой немецкого Молоха. Кажется очень заманчивой мысль о том, что режиссер бессознательно последовал уникальной поэтике «Парфюмера» и создал в образе Гитлера, чуткого, кстати, ко всем запахам, гения зла, подобно Греную, обладающего надличностным даром и потому способного поработить человечество. И тогда цель картины — показать фюрера без диковинной эссенции сверхчеловека, ангельски притягательной для толпы, обезличить демона, изобразив не суть вещей, а кожу вещей: впоследствии Леонид Мозговой так же достоверно, как Гитлера, сыграет Ленина во второй части сокуровской тетралогии власти. Парадокс «Молоха» в том, что веришь фильму, веришь безусловно, но отторжение от увиденного из-за постоянного окунания в воды смерти сильнее. Сонливая, по-тарковски тягомотная стилистика без проблеска надежды засасывает в зеленые пучины некрофилии, переведенной режиссером на постчеловеческий так умело, что поневоле задаешься вопросом: а не Молох ли сам Александр Николаич?Скрыть

Признаться, никогда раньше не был поклонником режиссёра Александра Сокурова. Причина в том, что он принадлежит к тому контингенту отечественных кинематографистов, которые принципиально предпочитают творить в нише так называемого «арт-хауса», очевидно мня себя продолжателями славного дела Тарковского и Германа — ст. Стремясь в профессии не столько рассказывать зрителям увлекательные истории, сколько удовлетворяя своё эго желанием казаться «заумным» и элитарным творцом, не понятым простым народом. Но, правда в отличии от них, его ленты производят... впечатление низкобюджетных телевизионных опусов, которым отчаянно не хватает свойственного шедеврам упомянутых выше постановщиков, сумевших ещё при жизни выбиться в классики не только отечественного, но и мирового кино, мастерства и технического качества. Вот и эту картину, не зная имени автора можно случайно наткнувшись на неё, по ошибке принять за обычную телевизионную продукцию. Даже в голову не придёт, что это заметное произведение современного российского кино, которое имело в своё время успех не только у нас, но так же и за рубежом, и даже получило ряд премий, включая приз за лучшую режиссёрскую работу в Каннах! Если же закрыть глаза на эти «мелкие» погрешности, и рассматривать в данной рецензии фильме с позиции его сценария, то картина вполне способна заинтересовать своей фабулой. Желанием авторов картины показать зрителям «врага человечества N 1» в домашней обстановке, далёким от общественных дел и политики. С такого же ракурса демонстрируются и все его приближённые, их женщины, их охрана, и свита в которую входят камергер, лакеи, горничные и повара. Окружение партийной элиты Третьего Рейха, предпочитает проводить свободное время в прогулках на свежем воздухе, дурацких забавах, досужих пустопорожних беседах и развлекаясь просмотром кино, слушают классическую музыку. По желанию самого фюрера, о государственных делах и войне за обеденным столом говорить запрещается… Действие картины происходит весной 1942 — ого. В самом разгаре развязанная этими людьми Вторая Мировая, ежедневно уносящая сотни тысяч жизней. Была покорена вся Европа, фактически разбиты англичане, но на восточном фронте затянулся «Блицкриг» — проиграно сражение под Москвой, вскоре будет Сталинградская битва… Но обитатели этого, словно вышедшего из кельтских легенд замка, расположенного где то в окутанных беспросветным туманом Альпийских горах — находятся словно на периферии истории. Если отмечать одну только игру занятых в главных ролях артистов, то их можно похвалить, при условии, что по ходу просмотра не вслушиваться в речи их героев, иначе может возникнуть желание принять всё за чей то бред. Ибо, пространные речи Гитлера и его сподвижников — в лучшем случае сойдут за белиберду и околесицу пациента психиатрической лечебницы. Так, среди прочего фюрер рассуждает о том, что необходимо засеивать обширные земли Украины крапивой — поскольку в этом растении скрыт обширный стратегический ресурс и полезные пищевые свойства. Ещё «Вождь Нации» излагает собственную теорию о том, почему финны — сумасшедший народ, а у чехов усы всегда растут к низу. Несмотря на «двинутость» этих речей, послушный стенографист присутствующий за ужином, прилежно всю эту чепуху записывает. Отдыхающий вместе с ними доктор Геббельс, стремясь постоянно угождать фюреру то и дело меняет своё мнение относительно тех или иных вещей. А жирный Борман, который с трудом помещается в кресле, бродит по кухне в надежде отыскать кусок мяса, так как Гитлер практикуя вегетарианство и своих приближённых посадил на растительную диету… Отводится значительное место непростым взаимоотношениям Гитлера с Евой Браун, которая признаётся Магде Геббельс в двух своих неудачных попытках самоубийства, на что та советует ей совершить адюльтер. Но продолжение этой темы будет развито между двумя любовниками, когда Ева признается Адольфу, что постоянно думает об измене, и однажды чуть не решилась на неё с… его фотографом. В их ссорах перерастающих в драки, переходящие незаметно к любовным играм, раскрывается нежелание Гитлера иметь «обычную» семью, детей и потомство. Шутливо можно с ним согласится, так как «мама — Гитлер, сынок — Гитлер» — действительно уже слишком! Вполне за глаза и одного. А если серьёзно, то создаваемая режиссёром намеренно мрачная, холодная атмосфера старинного замка, в котором даже нет традиционных гардин, напольных и настенных ковров, гобеленов и огромных портретов, помогает понять одолевающую Еву Браун тоску и уныние. Не удивительно, что она после этого бегает по утрам голышом по замку, желая хоть как то встряхнуться и развеется. Играющий Адольфа Гитлера Леонид Мозговой — вылитый фюрер, хотя всё же ему чуть — чуть не достаёт некой демоничности, типа той, что была у Дэвида Бамбера — исполнявшего эту роль в «Операции Валькирия» Брайана Сингера. Елена Руфанова — красива и импульсивна в роли Евы Браун, женщины ставшей жертвой собственного неосмотрительного выбора спутника жизни. Владимир Богданов смог сыграть внешне неприятного, очевидно похабного Бормана. Министра пропаганды Третьего Рейха Ийозефа Геббельса — вообще играет… женщина — Ирина Соколова! Но это не первый случай в кинематографе, достаточно вспомнить Линду Хант в «Годе Опасном Для Жизни». С её подачи «доктор Зло» выглядит безвольной и тщедушной, женоподобной марионеткой, который подобно фюреру иногда начинает бредить, рассуждая о том, что понимает мысли вождя, относительно того, как можно использовать при ведении боевых действий… горных козлов… Фильм Александра Сокурова весьма специфичен. Его трудно воспринимать как строго исторический, да и по жанру нелегко классифицировать. Внешне вроде как драма, но нечего драматического в самом сюжете нет, разве что демонстрация ничтожности посредственностей и маразматиков, которым нация дозволило вести себя и другие народы к краху… Скорее это некая форма притчи. Вроде сам режиссёр говорил об этом фильме как об аллегории. Картина о Личности находящейся у Власти, и о тех трансформациях которые происходят у неё в душе и сознании, в виду вседозволенности, которая позволяет ей творить разные деяния, вознося в мировую историю. В фильме есть две очень удачные сцены. Собственно, можно счесть, что они центральные, и ради них режиссёр и снимал этот фильм. В одной из них Гитлер беседует с местным пастором, который пришёл его молить за какого то дезертира — очевидно родственника знакомых, и они ведут диалог о Боге, который подытоживает фюрер, говоря «- Не просите нечего у Христа, он вам нечего не даст потому что он давно мёртв». А в другой, Гитлер говорит о том, что если он одержит победу — на него станут молится, а если он потерпит поражение — об него последнее ничтожество будет вытирать ноги… Из триптиха о Человеке и Власти, который он начал «Молохом», лично мне больше понравилось «Солнце». Однако и фильм про Гитлера достоин внимания зрителей. Главное изначально правильно настроится на адекватное восприятие авторской интерпретации минувших событий.Скрыть