Нетерпимость. Все комментарии

«Нетерпимость» — это отклик бунтарства и молодости, это вызов обществу, это фильм, который, став «единственной кинофугой», дал мощный толчок молодой голливудской крови и одновременно переделал американский кинематограф на «продюсерский строй». Мощная яркая вспышка «Нетерпимости» до сих пор слепит современников черно-белым сиянием; немым криком доводит до аритмии и выливает на нас неисчерпаемый поток вдохновения. Снятая в 1916 году Дэвидом Гриффитом, который занял сразу три кресла — режиссерское, продюсерское и сценаристское, лента является ...своеобразным «толерантным младшим братом» предыдущей работы Гриффита. «Рождение нации» не стало поворотным моментом в истории кино, однако сняло невероятные волны кинокритического шума, которые наголову разгромили фильм за «чрезмерную нетерпимость». Гриффит же, не растерялся и «поймал волну»: в ответ на критику, он решил выпустить своеобразный манифест терпимости и корректности. Пока поседевшие от ужаса инвесторы дрожащими руками выделяли на съемки «Нетерпимости» невероятные средства, Гриффит готовил «алгебраический» образец кинематографа для массового зрителя. После многих лет тяжелой работы мир увидел всеобъемлюще толерантный проект будущей «Нетерпимости». Именно эту «монументальность» и называют одной из основных причин финансового краха ленты — затянутый хронометраж и путаный монтаж приводили публику в затянувшееся замешательство. Гриффит спокойно перепрыгивал от вавилонских слонов в индустриальной Британии и снова назад. Сюжет «Нетерпимости» четырьмя линиями постепенно связывается в одну хаотическую пряжу: древняя Иудея переплетается с придворными заговорами Вавилона, Варфоломеевской резней и тогдашними рабочими забастовками. Проводя параллели между этическими проблемами времен Христа и настоящим, Гриффит использовал такой арсенал технических средств, что даже сегодня операторская работа может поразить — за это следует благодарить также Билли Битцера. Потрясающие панорамы, разнообразие в ракурсах, маленькие хитрости вроде «камеры на рельсах», дорогущие декорации и фантастичекая работа с массовкой. Если до Гриффита использовался, как правило, внутриэпизодный монтаж, то «Нетерпимость» с технической точки зрения столь далеко забежала вперед своего времени, что современники просто были не в состоянии грамотно оценить картину. Еще сто лет назад критики и коллеги Гриффита по цеху растерянно почесывали головы не зная с чего начать оценку такой многогранной работы. Сегодня же трудно сказать: пытался автор донести до зрителя определенную идейную ось или просто эксплуатировал не слишком популярный в довоенной Америке пацифизм. Уверенно можно отметить только невероятную титаничность ленты: даже высокотехнологичное сегодня не в состоянии разбудить пересыщенного зрителя, который восторженно замирает перед этим «колоссом кинематографа».Скрыть

Съев порцию заслуженной критики после успешного, но больно расистского даже по стандартам своего времени «Рождении нации», Гриффит решил ответить монументальным полотном о нетерпимости. Четыре истории, происходящие в разные временные периоды, слитые воедино магией монтажа, и по задумке — пересекающиеся общей тематикой. Кино, как искусство, совершило уверенный шаг вперед с выходом «Нетерпимости», и многие приемы этого фильма вполне комфортно себя чувствуют даже в современном кинематографе. Баснословно дорогущий, облюбованный критиками, но с т...реском провалившийся в прокате фильм, не даром считается одним из главных прорывов в кинематографе того времени. Одна лишь идея параллельного повествования нескольких историй, ничем не связанных между собой, кроме одной общей темы — даже в нынешнее время кажется необычной, и ее редко встретишь не в независимом кино. Да, проводимые между историями параллели часто кажутся надуманными и поверхностными, либо же, напротив — вымученными и притянутыми, но нельзя не дать «Нетерпимости» скидку за смелость и новаторство. Тем более, что все остальные элементы фильма сделаны чертовски хорошо. Из представленных историй две занимают львиную часть экранного времени: вавилонская и современная. Две другие служат лишь идейным дополнением для главного. История Варфоломеевской ночи более коротка и менее детализирована, а библейские похождения Иисуса упоминаются лишь вскользь, дабы подчеркнуть настрой других сюжетных линий. Вавилонская линия поражает своим визуальным рядом. Сотни статистов разыгрывают роскошные празднества и захватывающие битвы в монументальных декорациях. Вдохновляясь «Кабирией» (да что уж там, откровенно заимствуя), Гриффит все же прыгнул выше. Качество постановки, монтажа и операторской работы (в одном из кадров камера крепилась к воздушному шару) просто несравнимо. Персонаж девушки с гор в исполнении Констанс Толмадж, хоть и далек от идеалов феминизма, все же может быть интересен своей нетипичностью и непохожестью на прочие женские типажи тогдашнего кино. Как сейчас, так и тогда, ирония кинематографа приводит к тому, что в анти-военном фильме с особым вниманием и усердием подходят к сценам битвы. Осада Вавилона персами нисколько не теряет в своей зрелищности даже спустя сотню лет с момента съемки. Настоящие осадные башни опрокидываются и горят настоящим огнем, сотни настоящих людей исполняют танец войны, пусть и понарошку, но насаживая друг-друга на мечи и отрубая друг-другу головы. Современный сюжет менее пафосен, и более прозаичен. Пуританское движение, чьи активистки открыто сравниваются с библейскими фарисеями, в своей нетерпимости к молодому духу и к стремлении людей получать удовольствие от жизни, приносят «прелестнейшей из девушек» (Мэй Марш) одни лишь страдания. Косвенно повлияв на кровавое подавление стачки рабочих и лишив отца девушки работы, они добиваются принятия сухого закона, чем приводят к расцвету преступности, а затем и вовсе отбирают у бедной девушки единственного ребенка. Увы, не обошлось в этой истории и без свойственного тому времени шовинизма, когда истинные причины действий пуританских активисток раскрываются в сцене с арестом проституток, венчаемой следующим титром: «Когда женщины перестают привлекать мужчин, они частенько обращаются к реформированию». Правда, к сожалению, такого типа риторику можно услышать и сегодня. Главная же изюминка современной истории проявляется к концу. Повествование всех сюжетных линий ближе к финалу ускоряется, и их чередование становится более динамичным. В то время, как современная девушка, в компании добродушного полицейского и раскаявшейся преступницы (моей любимой Мириам Купер), мчится за уезжающим на поезде губернатором в попытке отменить казнь несправедливо обвиненного возлюбленного, девушка с гор пытается обогнать войска Кира, предупредив своего царя о предательстве. Искусный монтаж заряжает эти сцены настоящим саспенсом, все еще напряженным, не смотря на возраст фильма. Стоит так же отдать должное Гриффиту за нормализацию хэппи-энда в кино-драмах. Спасение юноши приходит в последний момент, за секунду до приведения приговора в исполнение. Более типичного и классического примера спасения в последнюю секунду придумать нельзя, но на тот момент, в облюбовавшем трагедии кинематографе, такой поворот был поистине революционным. Дополнительное внимание к деталям и обдуманные визуальные приемы придают кино-языку глубины и обособленности от других видов искусства. Например, излюбленный прием Гриффита использовать животных в кадре для метафорического отражения сущности персонажей и нарративных идей: наследник престола Франции — жалкий щенок, вавилонский вельможа — умиротворенный леопард и, разумеется, не обходится без олицетворяющих стремление к миру белых голубей. Говоря об искусстве, недальновидно и глупо называть кого-то первым. Зачатки идей, придающих величие «Нетерпимости», несомненно, появились раньше — в той же Кабирии, в более ранних фильмах Гриффита и даже раньше, вплоть до Мельеса и Портера. Но значимость фильма не в первопроходничестве, а в преодолении качественного рубежа, в формировании завершенного и самодостаточного кино-языка, способного самостоятельно развиваться и расти. Если искать самый плодородный корень современного кинематографа, то главным претендентом на это звание станет именно «Нетерпимость».Скрыть