Незнакомка. Все комментарии

В постсоветскую нашу пору, стоило бравурно отгреметь парадам суверенитетов и разбиться на мелкие осколки новоприобретенной значимости своей, мы, толком не дышавшие и не видавшие ничего, с каким-то порой неосознанным остервенением ринулись в потусторонье недоступного нам дотоле забугорья и отнюдь не все продолжили штормовую волну переселения детей израилевых на Землю обетованную, кого-то манил Нью-Йорк и тамошняя наша Мекка Брайтон Бич. Но в большинстве случаев желавшие полной свободы рвались из нашей бытовушности за грань границы, открытой уже ...настежь, чтобы просто мир посмотреть, себя показать, златом посверкать — но это те, кто успел пооткусывать золото партии, когда она сама корчилась в муках предсмертных. Прочие же Маньки, Фроськи, Ирки да Наташки, кои Сорбонн и Гарвардов не кончали, языков не знали, но о богатстве мечтали, рвались из постсоветских стран (особенно преуспели жительницы триумвирата Россия-Украина-Беларусь) на чужбину, дабы там целину поднимать, но на поверку их маршрут был краток: чемодан-вокзал-бордель, и поднимать им приходилось уже чресла, елозя что есть мочи у потного шеста далеко не всегда в уютной Южной или Западной Европе. Не всем интердевочкам везло настолько, что их невысказанные мечтания воплощались в жизнь, ибо судьба наших за границей, рвущихся на заработки, бегущих в никуда, отмежевываясь от родства национального, весьма печальна и чудовищно типична. Для итальянского режиссёра Джузеппе Торнаторе тема «наших за бугром» была в сущности неразьясненной и не очень приметной, ибо дотоле его интересовали в творчестве темы иные, его постановочному стилю был характерен исключительный магический или поэтический реализм, и настолько погружаться в современность для Торнаторе было отчасти проявлением авторского риска. Оттого его фильм «Незнакомка» 2006 года, единственный во всей карьере Торнаторе вычищенный от шелухи преднамеренной мистичности или принципиальной условности, в котором наша непривлекательная современность выглядит quale est, воспринимается сперва как несколько очевидная для всего нынешнего европейского кинематографа остросоциальная история падения нашей отдельно взятой эмигрантки из бывшего Союза(а наших в Италии критически много), отчалившей очень давно в прекрасное итальянское далеко, но причалившей в итоге на берег торговли своими телесами. На фоне крушения идей мультикультурализма что в Италии, что повсеместно в Европе фильм Торнаторе выглядит сперва как актуальная агитка, до бесподобия чернушная и гнетущая. Но при этом не страдающая излишней тенденциозностью, но обладающая и кинотекстуальной грациозностью и, в конце концов, драматургической двусмысленностью, в финале напрочь ломающей все ранее показанное режиссёром. В русле беспросветного реализма «Незнакомка» притворяется классической историей мести, в которой непутевая мать «из наших» всеми силами пытается восстановить утраченный ею самовольно статус-кво, переиграть прошлое, вернуть все на круги своя. Торнаторе не чуждается беззастенчиво зарифмовывать Ирину Ярошенко с Сонечкой Мармеладовой, ибо и для непутевой, жёсткой, необоснованно озлобившейся на весь свет белый Ирки «нет счастья в комфорте, счастье покупается страданием, человек не родится для счастья; человек заслуживает своё счастье, и всегда страданием». И режиссёр живописует эти страдания своей героини, которая свою чаянную вину за грехопадение искупает своими и чужими страданиями. Новая Соня в прочтении Торнаторе уже не столь кротка, но по-прежнему глубоко жертвенна. Её безоглядное стремление вернуть своё, вымаливая, унижаясь, ползая на коленях, вместе с тем сосуществует с невыразимой жестокостью, с отрицанием природы ненасилия; для Ирины-Ирэн-Джорджии нет веры в Бога. Да и где здесь Бог то? Его нет, а потому путь к своему спасению будет для святой грешницы Ирины многотруден. Мир фильма тесен и темен. Пустые коридоры, тесные улочки, маленькие квартирки большого города Триест, лишенного Торнаторе отпечатков даже своей поэтичности, где живут такие же маленькие, мелкие и ничтожные люди, способные творить своими руками большой Ад. Режиссёр постоянно замыкает свою героиню в тесные внутренние пространства, обнажает её суть в этой зловещей ночной тиши, когда уже можно не прятаться ни от кого, но в особенности от себя. От каждой композиции кадра веет мятущимся экзистенциализмом, нуар оказывается ошибочным в изначальном восприятии фильма, где к финалу побеждает та самая сермяжная правда, которой невозможно добиться легко. И если Малена была новой Магдалиной, то чем Ирина не Богородица в мире, где лишь один Сатана с успехом родится? Между тем, очевидная неуникальность истории Ирины делает фильм предельно универсальным высказыванием вообще о нелёгкой судьбе наших зарубежом, которых нигде и никто не ждёт, а столь желанное место под солнцем окраплено слезами да кровью.Скрыть

Если бы меня спросили, какой он — фильм «Незнакомка», я бы сказала «странный». Как прилагательное, которым мы определяем качество, особенность, функцию предмета или объекта. Вот бывает яркое или блеклое, сладкое или соленое, красное или зеленое. Это как бы первый уровень. Бывают более сложносочиненные определения. Не кислое, а терпкое, не желтое, а канареечное, не плохое, а омерзительное. А фильм именно странный. На первом уровне. А если начинаешь углубляться в тонкости режиссерского замысла, то найти определение становится еще труднее. Все ...в нем не так. Для итальянского детектива про мафию слишком предсказуем, для классического арт-хауза простоват, для социальной драмы — опоздал лет на десять. Тема проституток из Восточной Европы, загнанных в сексуальное рабство злыми сутенерами, успешно эксплуатируется в литературе и кинематографе уже многие годы. Некоторое количество треша — с кровавыми сценами, с элементами легкого порно, с дергающимися кадрами в стиле адской «Необратимости» *Irreversible* француза Гаспара Ноэ. «Необратимость» с великолепной Моникой Белуччи — один из самых страшных фильмов, которые я видела в жизни. Эта мелькающая, мельтешащая картинка со вспышками света, с рваным сюжетом, когда главного героя ломает, корежит, бросает из одного времени в другое — довольно распространенный прием. Использован он и в «Незнакомке». Но если в «Необратимости» оригинальной особенностью является перевернутое действие, когда сюжет развивается с конца и снят одним кадром, без монтажных склеек, то здесь и этого нет. Действие вроде бы тоже повернуто вспять, но постоянно прыгает из одного времени в другое, перемежается воспоминаниями героини. В «Необратимости» действие просто линейно, задом наперёд. В «Незнакомке» -скачет туда-сюда. Пожалуй, интересной особенностью является цветовая передача воспоминаний. Светлые, радостные моменты показаны в мягкой, светящейся, сливочной цветовой гамме — много света, много солнца, песочный фон на заднем плане. Все тяжелое, страшное, непреодолимое — в классической багровой эстетике. Для зрителя предусмотрительно расставляют «вешки» — здесь хорошее, здесь плохое. Смотри — не запутайся. Отдельные составляющие картины вроде бы тоже совершенно предсказуемы. Что там может произойти с русскоговорящей проституткой на Западе? Били? Били. Издевались? Издевались. Насиловали? Ну так профессия такая. Сложная профессия. Никто и не обещал, что будет легко. Еще в любимой книге советской молодежи «Таис Афинская» сказано, что профессия сложная, с особенностями. А там — гетера. Гетера! Совсем не одно и то же, что проститутка, между прочим. Чего ж об обычной украинской шлюхе говорить? Что там с ней могло произойти такого драматичного, чего мы еще не видели? «Интердевочку» Кунина мы опять же засматривали в свое время до дыр. А некоторые сначала зачитывали, а потом засматривали. И тоже драматизма и изломов хватало. Так что этим нас не удивить. То есть с этой стороны особо ничего ожидать не приходится. Как бы. Хорошее такое словосочетание «как бы». Ничего не выражает и снимает всю ответственность. Потому что на самом деле сюжет держит намертво. Конечно не самую последнюю роль во всем этом играет выбор актрисы. Ксения Раппопорт — это женщина, которой в принципе можно ничего не говорить. Достаточно посмотреть в глаза. Есть такие актрисы с «говорящими глазами». С глазами, которые могут сыграть любую эмоцию, независимо от того, что делает в этот момент тело. Сидит, стоит, ест, спит. Неважно это и совершенно второстепенно. Глаза уже сами все сказали. Когда Джузеппе Торнаторе спросили, почему он выбрал именно Ксению Раппопорт, он сказал, что очень долго не мог найти ту женщину, которая в состоянии сыграть подобную роль, не скатываясь в пошлость. И в то же время не мог взять непрофессиональную актрису. Съемочная группа провела много проб с участием актрис из Восточной Еворопы, но никто не подошел. И тогда кто-то предложил попробовать актрис из России. И когда Ксения, не знавшая по-итальянски практически ни одного слова, и на все вопросы уверенно отвечавшая «si», пробовалась на роль, режиссер понял — попадание. Не ошибся, на мой взгляд, совершенно. Что касается Микеле Плачидо… Это тот случай, когда крах иллюзий — во благо. В лысом, обрюзгшем, омерзительном сутенере очень трудно узнать седовласого сердцееда Катани. Но ему веришь безоговорочно. И в кровь, и в удары, и в агрессию, во всю ту мерзость, что таится порой в глубине человеческой души. И Раппопорт веришь безоговорочно — до последней слезинки, до истерики, до обморока. Веришь, сопереживаешь и надеешься. Может оно все же пойдет по-другому, а? Ну пожалуйста, господин Джузеппе Торнаторе, сделайте так, чтобы у нее все было хорошо! Ну вы же не Хичкок, правда? Не Пазолини? Это у них все всегда очень страшно. А вдруг у вас по-другому? Ну вдруг вам удастся? Удалось же вам создать такой фильм, где веришь каждому повороту сюжета, коих там — как у дурака махорки! Глядишь, и счастье увидим в конце. А счастья нет. Но есть надежда. А надежда -это уже очень и очень много. Может быть, даже важнее, чем счастье. Счастье — уже константа. А надежда — динамика.Скрыть