Затворник не по собственной воле, Роман Полански давно персона нон грата на празднике кинематографической жизни. У него нет лишних денег, чтобы позволить себе дорогие съемки по всему миру, у него не та репутация, чтобы звезды мирового масштаба вставали в очередь, горя желанием сняться в его картинах. На протяжении многих лет на помощь отразиться на экране идеям Полански, приходит все та же компания проверенных временем и невзгодами бойцов. Оператор Павел Эльдман — только у него стальной цвет неба и моря может быть настолько мрачно насыщенным, как увлекательный детективный роман. И здесь самое место упомянуть Роберта Харриса, написавшего специально для Полански «Офицера и шпиона», ранее доверившего ему экранизировать собственного «Призрака». Композитор Александр Деспла, пришедший на смену Войцеху Киляру, точно уловил стиль режиссера. Его музыка в «Офицере и шпионе» напомнила мне дьявольские нотки «Девятых врат». Монтажер Эрве де Люз вместе с Полански еще со времен «Пиратов», а это далекий 1986 год. Эмманюэль Сенье, жена, актриса, вдохновительница, — Женщина с большой буквы, без которой кинематограф Полански трудно вообразить. Странно видеть в этой дружной семейной компании продюсерский дебют Романа Абрамовича. Странно, но приятно. Большущий ему за это респект.
Пока я ждала долгострой «Офицер и шпион», Полански успел снять упражнение по части сложения триллеров «Основано на реальных событиях». Многие думали, что Последний Мамонт Душевного Гротеска сдался и вслед за «Пианистом» бросится в пучину сентиментальности… Включит Спилберга и снимет свой «Список Шиндлера». Где-то на середине картины я понимаю, что «Офицер и шпион» не фильм о конкретном человеке Альфреде Дрейфусе, прилежном французском офицере, которому не повезло родиться не под той звездой. Эта история не о сочувствии к несправедливо обвиненному, это не слезы раскаяния и даже не экскурс в историю. Если бы Полански обращался к сердцу зрителя, «Офицера и шпиона» стало бы проще воспринимать, включить эмпатию, как на «Деле Ричарда Джуэлла». Полански позволяет себе сентиментальность лишь однажды — Жорж Пикар среди ночи читает личную переписку Дрейфуса, в которой он, обращаясь к жене, больше боится за будущее потомков, чем за собственное настоящее. И глядя на эту ретроспективу событий из века 21, зная все последствия для избранного народа и что страх Дрейфуса не был навязчивой паранойей, после такой сцены у раскрытого пианино, которое призвано стонать под тяжестью человеческого горя, выраженного на легких листах бумаги, но молчит, не остается сомнений — Полански жив и все еще способен покорять сердца обычных киноманов.
Авторский почерк не имеет срока годности. В этом и состоит очарование Полански, способного с помощью будничной встречи в музее донести до зрителя скрытый смысл картины. Копии и подделки. Шпик из Второго Бюро уверен, что между этими понятиями нет никаких различий. Жорж Пикар, напротив, видит огромную разницу. В копии нет злого умысла, жажды наживы, в то время как подделка, скрываясь за чертами оригинала, извращает истинный смысл оного. До самого конца фильма, Полански не дает повода усомниться в точке зрения Пикара. Он мог бы сделать из Пикара героя, пусть и совмещающего в себе черты офицера чести и прямолинейного антисемита, собственную версию Шиндлера, испытывающего еще больше чувства вины по мере роста спасенных им жизней (в уме считая тех, кого спасти не смог). Полански мог бы оставить героев в затемнении — в принципе, как мы знаем из истории, все сложилось хорошо, но посчитал, что вместо сладкого пряника о том, что борьба с несправедливостью вознаграждается по заслугам, зритель заслуживает правды. В частности — о Пикаре, но по большому счету — о каждом из нас.
Последняя встреча Пикара и Дрейфуса меньше всего похожа на воодушевляющую сцену примирения жертвы и спасителя. За свои страдания Альфред Дрейфус был восстановлен на службе и повышен до майора, в то время как Пикар удостоился больших регалий — стал генералом, а в будущем и военным министром в правительстве Клемансо, ярого дрейфусара, придумавшего заголовок знаменитого письма «Я обвиняю». Вся поза Пикара говорит о том, что «хоть я Вас и спас, но любви к иудеям моему разуму это дело не прибавило». Пусть правительства Третьей Республики и «менялись с калейдоскопической быстротой, в их составе появлялись знакомые имена». Вся последующая власть была точной копией предыдущей, пусть уже и не имеющая наглости творить липовые досье вроде дела Дрейфуса. Полански приоткрывает завесу ночного кошмара, о существовании которого мы все знали, но боялись взглянуть ему в глаза. Фашизм не родился с Гитлером или Муссолини. Фашизм жил задолго до них, и что самое страшное — продолжает жить. Чтобы победить фашизм, не достаточно сменить флаг на крыше рейхстага. Борьба с фашизмом — с такими первопричинными его проявлениями, как лицемерие, предубеждение и конформизм, а также безнаказанность и круговая порука, это каждодневный труд, на который, увы, способен не каждый. Полански будто нанес конфликт дела Дрейфуса на кальку, а вот право, на какую структуру, вид деятельности или орган власти ее приложить, оставляет за фантазией зрителя. В свои 86 лет старый грешник снял кино на все времена. Настолько актуальное, что лучше не придумаешь. Доказательством тому служит поступок Лукреции Мартель. С предубеждением относившаяся к Полански, заявлявшая, что не может отделять личность творца от его произведений, она все-таки отдала Особый приз жюри Венецианского кинофестиваля его картине. Искусство победило. Одержим ли мы битву над собственными предрассудками? Личное дело каждого.
Затворник не по собственной воле, Роман Полански давно персона нон грата на празднике кинематографической жизни. У него нет лишних денег, чтобы позволить себе дорогие съемки по всему миру, у него не та репутация, чтобы звезды мирового масштаба вставали в очередь, горя желанием сняться в его картинах. На протяжении многих лет на помощь отразиться на экране идеям Полански, приходит все та же компания проверенных временем и невзгодами бойцов. Оператор Павел Эльдман — только у него стальной цвет неба и моря может быть настолько мрачно насыщенным, к