Октябрь. Все комментарии

«- Все знали, что что — то должно случится, но не знали что именно.» (с) После триумфального шествия по мировым экрана «большевистского» шедевра «Броненосец Потёмкин», коммунистическая партия заказала его творцу — Сергею Михайловичу Эйзенштейну ещё одну картину. Которую молодой мастер должен был снять в том же пропагандистско- пафосном, прославляющим коммунистическую идеологию ключе. Будущий доктор искусств, не долго думая принялся за работу. Уже зарекомендовав себя новатором от кинематографа, своей новой работой Эйзенштейн намеревался окон...чательно поразить зрителей, открытым ранее им же «монтажом аттракционов». Который в новой картине должен был затмить прочие эксперименты на данном поприще. Ещё планировался более проработанный, по сравнению с его дебютной лентой «бессюжетный» сюжет. Опять картина должна была выдвигать вместо героя — рабочие и солдатские массы, опять сумбурное повествование и более чем вольное обхождение с историческим материалом. Не смотря на то, что на этот раз ему в помощь, партия снарядила видного революционера Владимира Подвойского и саму Надежду Крупскую — фильма созданного строго на основе подлинных событий, опять не вышло. К слову, не вышло опять намеренно — как и при работе над предыдущими картинами — в некотором роде, вместе с этой лентой составляющими определённой направленности триптих. Сергей Эйзенштейн с благословения советской власти создавал мифологию русского коммунизма, его «наработки» на данном поприще в последствии были широко развиты советскими кинематографистами. Яркий пример тому — образ Ленина созданный им, максимально приближённый к портретному сходству с самим Ильичом. В будущем такой подход станет главным для советского кино: снимать в ролях партийных руководителей не артистов, а условно говоря их «портреты». Эйзенштейн же, и вовсе снимал в главных ролях — чисто случайных, не имеющих к искусству ровно ни какого отношения людей, ориентируясь лишь на их внешнее сходство с их прототипами. Так Ленина в «Октябре» сыграл обычный заводской рабочий Василий Никандров, главу временного правительства Керенского — похожий на него студент Владимир Попов, а в последствии опального революционного вождя Троцкого — какой то зубной врач. Но оставаясь верным изначальной задумке, Эйзенштейн оставил сюжет картины без конкретных героев — вожди выделяются из общий народной массы только своим статусом, а так же значением для истории Революции. Сценарий фильма не содержит даже внятного, способного в дальнейшем быть пересказанным сюжета. Опираясь частично на книгу американского журналиста Джона Рида «10 Дней Которые Потрясли Мир», Сергей Эйзенштейн в содружестве с Григорием Александровым написал хронологическое освещение событий 1917 — го, действительно потрясших не только наше отечество, но и весь мир. Только делается это с уклоном в героизацию партийной работы, увеличению роли советов в Февральской и последовавшей за ней Октябрьской Революциях, и как уже было сказано — без определённого сюжета. Смотря «Октябрь» сегодня, будет невероятно трудно понять где заканчивается подлинная кинохроника, а где начинается киноискусство. Разумеется эпизоды с игрой монтажа (все эти аллегорические параллели людей с интерьерами Зимнего дворца, «шагающие» винтовки — косы, воткнутые в снег штык — ножи и пр.), или сценки разыгранные артистами выделяются. Но вот масштабные эпизоды, с массовками изображающими уличные толпы вышедшие на демонстрацию — совсем другое дело. Доподлинно известно, что Эйзенштейн располагал большими массовками, ему позволено было использовать военнослужащих Красной Армии. Но где постановочные, а где архивные кадры? Или же, Эйзенштейн вовсе не прибегал к старой хронике? Трудно сказать. Однако, сама его картина, уже спустя какое то время, воспринималась зрителями как хроника. Даже те кто не видел «Октября», уверен — видели легендарную сцену из картины, в которой воинственная матросня штурмует Зимний: стреляют из винтовок, швыряют гранаты и карабкаются на решётчатые ворота. Сейчас она воспринимается как «документальная», однако без труда можно заметить «подлог» — отборные куски действия, профессиональный монтаж и искусственное освещение, не говоря уже про ракурсы кинокамеры! Не смотря на то, что в реальности такого яростного сражения при взятии Зимнего дворца не было, классический чёрно — белый, немой фильм Эйзенштейна, долгое время воспринимался советскими зрителями как доподлинно исторический. Этому способствовала как идеология прежнего государства, так и желание народа видеть свершившуюся большевистскую революцию в подобном героическо — пафосном, исключительно благородном свете. Возможно жившие тогда крестьяне и рабочие были в праве желать перемен, но всё же не таких, какие устроили пришедшие к власти, в результате государственной смуты «агитаторы с красными бантами». Больше всего в фильме коробит именно его идеология, благодаря которой его и приняла тогда с восторгом правящая власть. Новшества и экспериментальные находки режиссёра, в большей степени были отмечены критиками на западе, где лента Эйзенштейна — на тот момент сделавшего себе авторитет постановкой «Броненосца Потёмкина», имела довольно приличный успех в прокате. В последствии вообще была признана одним из шедевров не только русского — советского, но и мирового кино! Снимали «Октябрь» уже работавшие с Эйзенштейном операторы — Владимир Попов и Эдуард Тиссэ. Выдали великолепную съёмку и на этот раз, только о качестве их труда можно судить весьма поверхностно, поскольку длинных планов в картине не много, основной акцент сделан режиссёром фильма на изобретательный монтаж. Впрочем пара — тройка запоминающихся, длинных сцен всё же есть. Например в сцене «июльских дней», когда обыватели — буржуи забивают до смерти молодого большевика, а после бунта рабочих власти подымают мосты, отрезав бедные — рабочие кварталы, от «буржуазного» центра города. Запоминается погибшая лошадь, весящая на возведённом мосту, тонущая в воде «Правда» и шествие арестованных «предателей» — читай недовольных политикой временного правительства рабочих и солдат. Хорошо показана взаимосвязь увеличения производства снарядов, по отношению к голодающим жителям города, которым урезают ради этого пайки. Или разрушение императорского трона, и его вероятная реставрация в случае победы надвигающегося на Петроград генерала Корнилова. Запоминаются: мудрый и уважаемый народом большевистский лидер Ленин (его выступление на броневике, а позже перед делегатами в Зимнем — просто хрестоматия!), воображающий себя Наполеоном — рохля и трус Керенский, «поющий» о мире «меньшевик» Троцкий, рьяный революционер Подвойский и др. Словом — чисто технически к «Октябрю» нет и быть не может, тем более в связи с прошедшим временем со дня его выхода — каких либо претензий. Но они возникают к его идеологической стороне. Эйзенштейн очень карикатурно изображает Церковь, демонстрируя помимо христианской религии, богов других вероисповеданий — мол разве за «Это» проливали кровь всё это время? Хотя стилистически фильму данная пропаганда безбожия не только не мешает, а исходя из первоначальных причин его создания и вовсе — идёт фильму в зачёт, всё таки большой мастер, каким вне всякого сомнения был Сергей Михайлович — мог бы без этого обойтись.Скрыть

Немножечко странно сегодня смотреть этот фильм. Сегодня при слове «диктатура» внутренне начинаешь ежиться и воспринимать информацию с позиции того, что диктатура в любом ключе есть страшное зло, которое ведет только к террору. Конечно, в этом есть правда. И прославлять диктатуру, насилие и прочее, пусть даже и во благо, сегодня здравомыслящие люди не будут. Поэтому, если вы такой из себя весь идейный и никак не можете смотреть пропагандистские фильмы, то лучше не смотрите. Много будете возмущаться и вряд ли получится абстрагироваться и прочувст...вовать, и понять тот новый язык, который создавал Эйзенштейн. Лично мне безумно нравится тема статуй в фильмах Эйзенштейна. Они становятся полноправными артистами, они оживают благодаря монтажу. Реальные люди, реальные артисты из-за стремления режиссера не показывать отдельных героев, а делать героем именно массу, именно народ, становятся тоже как бы скульптурами. И вообще весь фильм превращается в огромный как бы кукольный театр, где режиссер с помощью своей бешеной воли и с помощью монтажа оживляет и артистов, и скульптуры. Он играет всеми сразу в декорациях реального города и реальных интерьеров Зимнего дворца. И при этом всем картина не кажется искусственной и надуманной. Она невероятно живая. Она такая живая, что заменила в головах людей реальные события октябрьского переворота. Фильм оказался реальнее самой реальности. Поэтому любые разговоры на тему достоверности исторических событий в художественном произведении нужно обрывать примером «Октября». Этот феномен ставит интересный вопрос: «Что есть наша память? И что есть реальность?». Что есть правда художественная и правда историческая? И как они взаимодействуют друг с другом? Очень это все интересно разбирать именно на примере этого фильма. Интересная штука в картине с темой насилия. Революция — это насилие. Это кровь и всякие страшные ужасы. Революция здесь воспевается, воспевается и, конечно же, насилие. Насилие показывается достаточно мощно. Сцены с разводом мостов, с убитой лошадью, убийства большевика зонтиками очень сильно поражают и вызывают множество мощных эмоций. В них мы видим, какие жестокие буржуи, как они держатся за свои мелочные ценности, как зверски они расправляются с безоружными людьми. А насилие с другой стороны показывается через памятники и статуи. Большевики никого бесчеловечно не убивают. Они рушат памятники, уничтожают винный погреб, уличают юнкеров в краже ложек, то есть, они ломают прежний образ мысли в первую очередь. Они берутся за основание и разрушают его, чтобы построить новый мир. Собственно, все ровно так, как поется в знаменитой песне. Еще очень важен в фильме образ времени. Это как бы обновление, рождение чего-то нового. Да, дурацкая немного ассоциация, но революция здесь как Новый год. Когда с боем курантов все старое уходит и приходит какая-то новая большая жизнь, которая уж точно будет лучше прежней, которая уж точно будет иметь смысл и всякое такое. И есть еще один момент, который сегодня все-таки сильно коробит. Это сцена в спальне царицы. Когда сегодня акцентируется внимание на том, как страшно была убита царская семья и все прочее, сцены глумления над личными вещами в комнате императрицы выглядит совсем не так, как ее видели в момент выхода фильма. Сейчас это выглядит очень неприятно как минимум. В бесконечном количестве вещей, каких-то фотографий, оборочек и прочего сегодня мы видим не излишнюю роскошь элиты в условиях тотальной нищеты основного населения, а комнату убитой женщины. В этой сцене сегодня мы видим как бы отражение судьбы царицы и ее семьи, отражение судьбы старой России. И конкретно в этой сцене тяжело встать на сторону режиссера и посмотреть на все с его точки зрения. Времена все-таки меняются. В общем, фильм потрясающий. Конечно, посмотреть стоит хотя бы для общего развития. Но если вы сильно впечатлительны и ну очень переживаете за животных в фильмах, то лучше не смотрите. Кадры с лошадью все-таки сильно ранят сердечко.Скрыть