Полански удалось решить одну из сложнейших задач: снять экранизацию конгениальную тексту, а не авторское кино, где позволено менять место действия, эпоху, пол героев и вводить трапеции с голыми боярами.
Цель при этом формулируется примерно так: надо создать не реалистичную правдивость и не условный фарс, а правдоподобность в рамках творчества данного писателя. Абсолютный реализм не только необыкновенно сложен, в большинстве случаев он и не применим. Попытка сделать из Диккенса «как оно могло быть на самом деле» может закончиться только одним — авторский текст не выживет в реальной атмосфере.
Читая книгу, мы всегда подразумеваем ее условность в границах, обозначенных автором, и уже в этих координатах ей верим. В экранизации сходной по духу книги должно быть то же самое — полная достоверность, но нанесенная на сетку, которую дает текст — не только в плане сюжета, но главное — в плане эстетики. Грубо говоря, герои и декорации должны быть «вышедшими из книги», но при этом живыми и трехмерными без картона, голливуда и папье-маше.
Роман Полански справился с этой задачей безупречно — при том, что сюжет он кое-где изменил под себя, мы видим на экране не Лондон времен Диккенса, а диккенсовский Лондон и диккенсовских героев.
Полански удалось решить одну из сложнейших задач: снять экранизацию конгениальную тексту, а не авторское кино, где позволено менять место действия, эпоху, пол героев и вводить трапеции с голыми боярами. Цель при этом формулируется примерно так: надо создать не реалистичную правдивость и не условный фарс, а правдоподобность в рамках творчества данного писателя. Абсолютный реализм не только необыкновенно сложен, в большинстве случаев он и не применим. Попытка сделать из Диккенса «как оно могло быть на самом деле» может закончиться только одним