Орда

По разному можно относиться к главному герою картины Митрополиту Алексию. Он не соответствует тому реальному человеку, жившему много веков назад и может ввести в заблуждение тех, кто поверхностно знаком с событиями прошлых времен. Если же абстрагироваться от всех этих бесспорных фактов, указывающих на неточность режиссуры, акцентироваться только на его роли в данной кинематографической реальности, то перед нами возникает интересный образ с интригующим сюжетом. Основополагающей фильма являются эпизод с чудом. Важен он, прежде всего ...за счет тех чувств, которые переживал старец, и действий, совершаемые им на тот момент. (Поскольку Митрополит Алексий в данном фильме не соответствует своему историческому прототипу, то будем называть его старец, подразумевая любого человека, могущего оказаться в данном положении). Назвать старца (хотя он и Митрополит) тем праведником, которых мы привыкли видеть в житиях нельзя. Он значительно ближе к мирскому, скажем так по форме, но не по содержанию. В эпизоде с чудом, мы видим его неприкрытое волнение, переживание, отчаяние. Разве Митрополит из Святого Жития стал бы так метаться? — Нет. В фильме же Митрополит ведет себя иначе. Мало того, что он не совершает чуда в отведенные сроки, так его ещё подвергают унижениям. Идея фильма строится на противоборстве христианского отношения к человеческой жизни, оплотом коего является старец, и языческого, презирающего чужую жизнь, но любящую власть и наживу. Хан, как и все его сподвижники не может постичь, понять действия старца, который предпочел обречь себя на страдания, осознавая, что не смог спасти свой народ, когда тот так нуждался в нем. Для орды, чувство совести и сострадания совершенно чуждо. Оно противоречит тому миропониманию, к которому они привыкли. Далее, фильм проходит в кульминационной борьбе двух галактик. Хан стремится сломить дух старца, чувствуя в этом физически слабом человеке силу, которая зиждется не на скорости или мощи удара, а на любви к людям. Языческий дух хочет растерзать, уничтожить христианство. Убить старца было бы самым простым, хан, зная, что не в силах сломить этого человека, начинает просто мародерствовать над его душой, ставя в вину ему смерти людей. Старец жертвует самым важным, что есть на этом свете, а именно, жизнью на том. Конечно, можно было бы сказать, да что там жизнь! Разве можно назвать жизнью то адское место, где каторжные умирают за несколько недель? Но отбросив цинизм, следует сказать о надежде, важностью коей нельзя пренебрегать при любых, самых невыносимых обстоятельствах. В результате, в самый нежданный момент, чудо свершается. Что в сущности не вызывает в хане глобальную переоценку ценностей (за что он и все его потомки потом поплатятся), но является свидетельством величия православного духа, что ещё ни раз подтвердится не только на уровне единичной человеческой жизни, но и в масштабе исторических свершений.Скрыть

У Андрея Прошкина получился полуисторический, полумифологический фильм о варварских порядках Орды и житии святого митрополита Алексия. Фильм можно считать историческим, потому что он опирается на реальную событийную канву XIV с реально существовавшим митрополитом, ордынскими ханами, а мифологической лента получилась из-за все-таки условного описания исторических фактов, их перевирания, излишней театральности происходящего, временами патетичности, красивых танцев и фокусов. И в этом слабость фильма — в его двойственности, из-за которой... нельзя получить удовольствия ни от точной исторический реконструкции, ни от полета фантазии режиссера, который не решился на смелые эксперименты, полный отрыв от реальности, сказочную, завораживающую атмосферу, уход в свой уникальный мир былин давно ушедшего прошлого. В фильме есть прекрасные виды природы средней полосы России, южных степей, замечательно сделанных декораций ордынской столицы, особенно, когда крыши её домов покрыты снегом. Через экран чувствуется и прохлада Москвы с зябким ветерком, и жар палящего солнца пустынных, бесплодных земель, и жуткая гроза с сильнейшими ливневыми потоками, низвергающимися с ночного неба. А воссоздание подземной кочегарки, где пленные рабы не живут дольше 3 недель — это одно из сильнейших мест фильма. К сожалению, замысел режиссера плохо прослеживается. Возможно, он говорит, что плохо быть такими как татаро-монголы, которые убивают своих братьев ради власти, и хорошо быть православным, который благородно выходит из любых передряг, потому что Бог его хранит. Или проще и короче даже так — «хорошо быть хорошим». Более сложные мысли здесь не укладываются. Ведь мы не видим и не слышим откровений от митрополита на протяжении всего фильма, какой-то его духовной эволюции не заметно, он остается самим собой, несмотря на все преграды и ужасы. В этом его сила, мужество христианина. Правда, получилось так, что в сценарии заложена некоторая компрометация православия вообще, теневая сторона того, как канонизируются святые. По сути, мы видим митрополита, которого призвали как колдуна для излечения слепой ханши, и который действует абсолютно так же как и все предыдущие колдуны и шаманы — шепчет, заговаривает, расточает благовония, мажет грязью и слюной. Он не говорит ханам, что все в руках Божьих и не в его силах творить чудеса. Он надеется, что при повторении определенных заклинаний произойдет чудо, что можно заключить сделку с Всевышним. А уж если обращаться к историческим фактам, то можно будет узнать много интересного, более приземленного и менее сказочного. Но вера в чудеса всегда была сильной, особенно в далекие неблагополучные времена. И такие вести разносились по всем городам и весям Руси, миф глубоко пускал свои корни в душах людей, жадных до чудес. А через несколько поколений конкретного человека с «немного» искаженной биографией возводили в ранг святых. Вот за освещение такой интересной стороны христианства — спасибо.Скрыть