Плод побочной, но большей частью нарочито лубочной галлюциногенной реальности, «Плохая задница» трэшмейкера Нобору Игучи, пожалуй, чересчур типична своим вызывающим избыточным физиологизмом, привычно по-авторски умноженным на тотальную нелепость происходящего в кадре. Игучи, в полнометражных фильмах которого то оживали суши, творя гастрономический беспредел, то свежевали туши кавайные девочки с техногенными приростками на их соблазнительно-порочных телесах, а то и роботы порой становились озабоченными по самые выхлопные трубы, в коротком метре «Плохой задницы» всего лишь решился поведать поучительную и мучительную историю об очередных муравьях в штанах, превративших попку школьницы в адову всепожирающую лавкрафтианскую бездну. И все бы было хорошо, если б не было так глупо и тупо.
Довольно безыскусный сюжет Игучи реализовал за восемь с небольшим минут картины в нечто, даже по его нескромным меркам, безвкусное и жанрово неопределённое. Стремясь предложить в одночасье и хоррор, и комедию, и даже боевик, режиссёр так и не смог по-настоящему развить во что-то более-менее внятное ни один из этих жанров, зато вдоволь насытил картину тотальной, эдакой по-японски привычной невменяемостью, педикационной сортирной порнографией и радиационной, ввиду своей очевидной заразительности, атмосферой китча, в которой утопает все то немногое, что делает «Плохую задницу» небезынтересной сатирой на раскованные нравы современной, чего уж там, не только японской школоты. Сатирой, правда, попахивает лишь поначалу, когда режиссёр буквально за минуту успевает ввести зрителей в курс дела в японском образовании и социальном сознании тех, кому еще совсем не 18+, дабы далее лишь грубо вводить бескомпромиссной идиотичностью хаотичного нарратива и пестроцветного киноизьяснения в курс тела и ступор, когда безжалостная живая задница начнёт свой бесконечный отсчет жертв.
Плод побочной, но большей частью нарочито лубочной галлюциногенной реальности, «Плохая задница» трэшмейкера Нобору Игучи, пожалуй, чересчур типична своим вызывающим избыточным физиологизмом, привычно по-авторски умноженным на тотальную нелепость происходящего в кадре. Игучи, в полнометражных фильмах которого то оживали суши, творя гастрономический беспредел, то свежевали туши кавайные девочки с техногенными приростками на их соблазнительно-порочных телесах, а то и роботы порой становились озабоченными по самые выхлопные трубы, в корот