Предел контроля

Фильм очень интересный. Меня он привлёк тем, что в нём очень интересно, хотя и достаточно очевидно обыгрываются вопросы обучения (искусствам и наукам, общению с людьми — не буду перечислять всего), познания, усвоения знаний, даже Пути — в восточном понимании, близком к понятию Дао. Привлёк в том смысле, что после рассказа о нём, я захотел его посмотреть. Понравился своей медитативностью — в идеале, в него нужно нырять в процессе просмотра, и вместе с тем, слегка погружаться в себя, чтобы одновременно и смотреть, и осмыслять увиденн...ое, задавать самому себе вопросы, и сразу находить ответы на них. Визуальный ряд прекрасен, и его отлично дополняет и подчёркивает саундтрек. Смысловое наполнение многопланово, разнородно и нелинейно. Соглашусь с упомянутым Вами, но хочу обратить внимание на менее очевидный аспект — самоироничность этого фильма. Точнее, самоироничность жанровая: Джармуш, в совершенстве освоившись в пределах такого размытого явления, как кинематографический артхаус, позволил себе весьма метко иронизировать на тему клишированности этого жанра (хотя, казалось бы, само его определение её исключает), умело играя шаблонами и штампами в построении визуального ряда. Зеркала как символ иллюзороности всего сущего (отражения в которых могут быть более реальными, нежели их источники); картины, как символ влияния искусства на реальный мир; тёмные очки как символ некой замкнутости, отделяющие людей, наделённых уникальными талантами и знаниями от всех, кто не способен их понять; наконец, клочки бумаги, съедаемые главным героем после общения с теми уникальными людьми — гениальный образ усвоения знаний, и коробки спичек (огонь дарования каждого человека, его таланта)… Перечислять можно не один час, я думаю. Интересен и другой момент: Джармуш в «Пределах контроля» развивает, а точнее, оттачивает, доводит до севершенства некоторые из своих весьма любопытных, но более ранних кинематографических наработок — фильм очень тесно перекликается с другим его творением — «Пёс-призрак: Путь самурая». Это и приём с взаимопониманием — в обоих фильмах герои говорят на совершенно разных языках, прекрасно при этом понимая друг друга (хотя в «Пределах…» посредством этого он проводит совершенно иную мысль); это и боевые искусства — если главный герой «Пса-призрака» занимается фехтованием на японских мечах, и демонстрирует некоторые аспекты владения кэмпо, то в «Пределах…» главный персонаж возносится на более высокую ступень, проделывая каждое утро формы тайцзицюань (кулака Великого предела) из искусства у-шу… К слову, влияние восточной философии жизни сильнО в обоих фильмах, хотя в «Пределах контроля» оно и не столь очевидно. Касательно концовки — лично мне очень понравилось, как было обыграно усиление напряжения до предельной точки посредством всё тех же приёмов кинематографического символизма (череп, зеркала, башни на столе у героя Билла Мюррея). Да и мысль, хотя и очевидная, была донесена интересным способом. Фильм в итоге замкнулся сам на себя. Но вот по поводу игры Мюррея позволю себе не согласиться — он одновременно сумел создать и контраст, и отразить порочность самой сути Контроля, как сверхидеи, и нарочитой грубостью, грязью создать некий кульминационный всплеск. 10 из 10Скрыть

Когда после долгого перерыва снова смотришь этот один из лучших фильмов Джарма Джармуша, название которого он взял у одноименного эссе Уильяма Берроуза, то на уровне сознания появляются, как облака на ясном небосклоне южной Андалусии, фразы Джармуша, сказанные им перед выходом фильма в прокат: «У вселенной нет никакого центра и никаких краев, все в этом мире субъективно. Действительность произвольна. Используйте Ваше воображение. Те, кто думает, что они важны — заканчивают на кладбище горсткой пыли», а на уровне эмоций ощущается стран...ная смесь пустоты, умиротворения и спокойствия, которыми пронизаны все сцены «Предела контроля». Мир словно замирает и сжимается до размеров спичечного коробка, которым загадочно обмениваются герои фильма. Формально «Пределы контроля» (или более точно — «Пределы управляемости») представляют собой политический триллер о безукоризненном наемном убийце и его сообщниках с философским подтекстом. Перед отъездом в Мадрид герой Исаака Де Банколе получает в аэропорту странные инструкции от очередного заказчика: «Ты должен пойти в кафе и искать скрипку». Все дальнейшие инструкции он получает от незнакомцев, с которыми встречается в разных областях Испании, обмениваясь с ними спичечными коробками, содержимое которых он тут же съедает, и паролем: «Вы говорите по-испански?». Убийца почти ничего не говорит, кроме слов «Да» и «Нет». Зато он всегда заказывает в кафе только две чашки «экспрессо» и обязательно в двух отдельных чашках! Он в совершенстве владеет всем арсеналом Тай Чи и знает основы дзенской медитации. Он часто посещает музеи и с тоской смотрит на унылые творенья постмодернизма. И еще ему очень нравятся женщины, особенно в париках, белой ковбойской шляпе и ковбойских ботинках. Весь фильм очень медленно, но неумолимо он движется к окончанию своей метафизической миссии, которую невозможно предугадать до самого последнего кадра. Каждый, с кем встречается таинственный незнакомец, дарит ему свои философские идеи, вращающиеся вокруг темы субъективной ограниченности реальности. Тильда Суинтон рассказывает про язык кинообразов в фильмах нуар, другой незнакомец говорит об оживших музыкальных инструментах, следующий о проблеме трансфигурации в науке, о воздействии на сознание мескалина, о подлинном смысле слова «богема»… Такие разные люди (все собеседники говорят на своем языке), такие разные беседы (или точнее — монологи), но каждая беседа разрывается в фильме словно пуля в воздухе и оставляет настолько мощное продолжение в сознании зрителя, насколько, в принципе, это возможно. И только в самом конце фильма зритель начинает понимать, что у каждого героя фильма не только собственный уникальный мир и своя философия, но и еще и общий враг — глубоко законспирированный резидент CIA в Испании, символизирующий идею всеобщего мирового контроля правительств и спецслужб, разрушить который можно только с помощью инструментов, о которых и говорится в монологах основных персонажей. Визуальный ряд фильма безукоризнен. Кристофер Дойл, пройдя прекрасную школу у Вонга Кар-Вая, действительно соединил в операторской работе все лучшее, что присуще западным и восточным школам визуального искусства. Темные улицы Мадрида и Севильи, пейзажи пустынной Андалусии, загадочные изображения картин — все это снято с невероятной достоверностью и просто ощущаемой кожей рельефностью. Вне всякого сомненья — это самый красивый фильм Джармуша, в котором каждый кадр, каждое неуловимое движенье камеры, каждый взгляд героев, каждый пейзаж, каждое слово — произнесенное или невысказанное, абсолютно красивы в своем законченном совершенстве и точно соответствует гениальному замыслу режиссера. Причем каждый кадр, проплывающий в сознании под музыку Брамса не только потрясающе красив, но ещё и многозначителен, и многозначен. В него надо всматриваться и вслушиваться, раскладывая его по смысловым слоям, а вернее, извлекая один уровень смысла из другого, как меньшую матрёшку из большей. Что же пытается показать Джармуш на протяжении всего фильма? Только то, что только сам человек ограничивает свою реальность, поэтому ей очень легко манипулировать, что как раз и описано в эссе Берроуза «Пределы управляемости», давшему название фильму. Кто занимается этой манипуляцией? Власти, правительства, спецслужбы, которые собираются в финале фильма в загадочном, тщательно охраняемом секретном особняке, нашпигованном антеннами, как символами пропаганды. Главная цель, всех приезжающих в особняк одна: «отстоять контроль над частью чертовой искусственно созданной реальности». Но, к счастью, пока еще есть вещи, которые мешают тотальной управляемости. Об этом в финале фильма «Американец», как олицетворение мирового контроля, говорит «Незнакомцу: «Ваши больные мозги забиты всяким дерьмом. Эта всё ваша музыка, фильмы, наука. Всё это дерьмо отравляет вас. И это не имеет никакого отношения к настоящему миру». Музыка, фильмы, наука, творчество, психоделики, искусство — как раз то, о чем говорят Незнакомцу на протяжении фильма его таинственные, но совсем не случайные спутники. Это все то, что способно расширить сознание человека, защитить его от манипуляций и зомбирования пропагандой. В финальных титрах Джармуш специально показывает главную идею своего фильма: «No limits, no control». Человеческое воображение, как и Вселенная безграничны. А где не существует границ или где границы мнимые, там нет и управления, нет контроля, нет манипуляции. Джим Джармуш создал глубокий эзотерический кино-этюд про спор мира беспредельной свободы и творческого воображения, способный победить любые стены подчинения, приказов и манипуляции. Потому что теми, кто не ведает пределов, невозможно управлять. Это и есть — Предел Контроля.Скрыть

Мистический Джармуш… и «Пределы контроля»… Жизнь не стоит ничего и вселенная не имеет краев… границы условны… «Тому, кто думает, что он лучше других, стоит сходить на кладбище. Там он поймёт, что? есть жизнь на самом деле. Всего лишь горсть земли…», «Всё субъективно. Что бы это ни значило…» Бездна впечатлений и тонны потусторонних мыслей… Вырвало… и убило… Прострация… и лишь звучащий ответ… да, так и есть… персонаж… ты лишь персонаж… временно зависший в какой-то одной точке вселенной… ты остановился… и забыл… хотя и не участвуешь… ...лишь наблюдаешь… но прилепило… не оторваться… желания как замки… замки кандалов… для отсутствующего, но прикованного… Ты здесь никто… и нет у тебя ничего… всё пыль… иллюзия… обман… бесконечный обман… Но ты никак не можешь отпустить «нажитое»… весь свой опыт, иллюзии, заезженные пластинки… и хотя с ними ещё тошнее, но отпустить не можешь… смотришь со стороны и видишь всю эту пошлую картину маслом… а отстраниться не можешь… вжился… слишком… P.S.: Вершина визуальной эстетики. «Визуальный ряд фильма безукоризнен. Кристофер Дойл, пройдя прекрасную школу у Вонга Кар-Вая, действительно соединил в операторской работе все лучшее, что присуще западным и восточным школам визуального искусства. Темные улицы Мадрида и Севильи, пейзажи пустынной Андалусии, загадочные изображения картин — все это снято с невероятной достоверностью и просто ощущаемой кожей рельефностью. Вне всякого сомненья — это самый красивый фильм Джармуша и один из самых красивых фильмов в истории кино. Каждый кадр, каждое неуловимое движенье камеры, каждый взгляд героев, каждый пейзаж, каждое слово — произнесенное или невысказанное, абсолютно красивы в своем законченном совершенстве и точно соответствует гениальному замыслу режиссера. Поверьте, что это настолько совершенно, что фильм можно спокойно смотреть вообще без звука, как нескончаемый образный видеоряд. Впрочем и музыка в фильме подобрана фантастически органично (это визитная карточка всех фильмов Джармуша), хотя большая часть фильма проходит в полной тишине». The Free ManСкрыть