Постановка Серебрянникова примечательна, прежде всего, не столько соответствием с авторским оригиналом, чего так не хватает фильму Карена Шахназарова, сколько именно талантливым авторским стилем. Именно своим почерком Серебрянников преображает всю суть, которую четкими набросками медика пытался передать Чехов. И преображает ее чудовищным образом — переосмыслением постмодернизма. Почему же пост-модернизм, спросите вы? Образ Карательного кресла Раша взят из одной из самых первых и великолепных книг этого направления — «Заводной апельсин» — шоковое воздействие, которое как бы «избавляет» нас от проблемы. Так и здесь — человека стремятся возвратить к реальности чередой болевых имульсов, не узнав причин, а избавившись от проблемы
В фильме практически полностью вычеркнуты люди. Да, здесь присутствует чернуха, человеческое несовершенство, но людей, которым свойственна гуманность — здесь нет вовсе. Никого, кроме доктора и его больных. Если в финале рассказа крайне примечательна сцена похорон Андрея Ефимыча, то здесь их вычеркнули вместе с Максимом Аверьянычем. В этот раз место неуклюжего друга Максима Аверьяныча замещает представитель направление мотива «чернухи» упадочной России — прогрессивный доктор Хоботов. Безусловно, его инновации нам невольно напоминают о коварной машине советского строя «Карательная машина Russia» — действовать методом шока, дабы вывести больного из состояния психического отклонения от общепринятой нормы.
Мотив норма — это совокупность наиболее часто встречающихся в обществе психических отклонений Серебрянниковым осмысляется через призму страшной советской истории. В 30-е года через массу репрессий народ, по его мнению, приводили в состояние общественной нормы все те же буржуи. Точнее, не в состояние нормы, а в удобное определенным лицам состояние — ваты. Потому Серебрянников идет уже по давно обозначенному Солженицыном и Гроссманом с Ольгой Громовой пути — обесчеловечивания представителей системы. Мы не встретим в этом фильме людей — начиная от шлюх медсестер, которые используют еще не существующее в 19-м веке слово «давать» и заканчивая Дарьюшкой — все максимально обезличены. Вот только с Максимом Аверьянычем и его поездкой — это бы не получилось. Ведь Максим Аверьяныч, несмотря на все свои негативные стороны — был другом доктора и присутствовал на похоронах. А потому столь значимый персонаж начисто убран из концепции фильма. Людей нет — есть только стадо животных, на которое постоянно воздействует карательная машина Раша.
Довольно талантливо поставлено музыкальное сопровождение и внесен новый, отсутствующий в книге элемент прогрессивной медицины. Остается один вопрос — зачем? На самом деле для нас сценарист ставит два хронотопа — в одном находится Россия на стыке девяностых и СССР, в другом прогрессивное общество — изображают это через начало двадцатого века. Однако же — классика на то и классика, что актуальна всегда. Потокая мотивам постмодернизма артхаус в фильме изображен воистину талантливо, как и идея — продолжить линию «иной реальности», в которую может сбежать каждый. Вот только этой же реальностью для зрителя изображают насыщение. Вычеркнутые из Чеховского текста монологи о людской слабости — наводят на единственную «верную» мысль автора» — «не мешайте человеку сходить с ума», «выправить его можно только узнав причину». Воистину, тематика важная, вот только, когда убраны люди и метод Гипократа, то и не останется никого, кроме заложников системы Раша. Был убит Чехов и из его текста был перекроен новый пост-модерн. Классика не простит.
2 из 10
Постановка Серебрянникова примечательна, прежде всего, не столько соответствием с авторским оригиналом, чего так не хватает фильму Карена Шахназарова, сколько именно талантливым авторским стилем. Именно своим почерком Серебрянников преображает всю суть, которую четкими набросками медика пытался передать Чехов. И преображает ее чудовищным образом — переосмыслением постмодернизма. Почему же пост-модернизм, спросите вы? Образ Карательного кресла Раша взят из одной из самых первых и великолепных книг этого направления — «Заводной апельсин» — шоково