Слышишь ли шорох летящего времени?
Вечно его колесница в пути.
Рабиндранат Тагор.
И непревзойдённый мастер убийств Зверь, и Стервятник, и жена Стервятника — Львиный Рык, с вечными бигуди и дымящейся папироской, сплелись в один большой узел, не в силах продолжать бой. Из-под обломков разрушенного казино трусливо выползли Топоры, боясь приблизиться к зажатым в захватах мастерам. Главарь Топоров протянул палку Сину. — «Убей их!» До обязательной сцены неудачливый воришка Син, не умеющий драться, казался лишь одним из второстепенных героев фильма-пародии на китайский кинематографический жанр «Уся» с летающими главными героями. Но коротким неумелым ударом по одному из обездвиженных мастеров он превратился в главного героя притчи.
Недаром Шанхай называют Парижем Востока. А в тридцатые годы своё прозвище он оправдывал вдвойне. По-европейски роскошные кварталы центра города с клубами для джентльменов, казино и шикарными магазинами соседствуют с районами для бедноты. Полиция охраняет иностранцев и богачей, а на бедняков плюёт. Мелкий проходимец Син и его непутевый друг Гу забредают в Свиной переулок, надеясь получить с работяг денег, нарисовав себе татуировку в виде скрещенных топоров. Ничего не получив с жителей «Свинарника», они лишь провоцируют настоящих Топоров на битву с местными бедняками. Средь бедноты скрытно живут три великих бойца, отметеливших банду, несмотря на маузеры и томми-ганы. Напряжение нарастает. Топоры нанимают убийц с убойной старинной семиструнной цитрой. Ночная битва следует за дневной. Война развязана, и, кажется, её не остановить.
Но фильм режиссера Стивена Чоу «Разборки в стиле кунг-фу» никогда бы не стал самым кассовым фильмом Гонконга, не имея подтекста. Чоу скрестил боевик с комедией и с пародией на боевик. С непривычки такая смесь временами может показаться чудовищной. Одна сцена ночной битвы наемных убийц-цитристов с тремя мастерами, где Топоры, сидя в авто и жуя попкорн, наблюдают за убийством, чего стоит. Откровенный цинизм непревзойденного мастера убийств Зверя в нормальном боевичке вызывал бы приступ целой гаммы нехороших чувств, но в «Разборках…» слова Зверя, облаченного в майку-алкоголичку и больничные тапки, звучат как изысканная комедийная реплика тире философское откровение. Понимание истинного смысла этого фильма приходит постепенно, подобно насыщению по-настоящему гурманским ужином в конце тяжелого дня.
И путь к пониманию начинается от осмысления музыкального оформления фильма. «Песнь рыбака Восточно-Китайского моря» знакомит с обитателями Свинарного переулка, веселая, даже пафосная оркестровка контрастирует с мрачно-ритмичной музыкой при первом знакомстве с Топорами в центре Шанхая. Тридцать три мелодии использовал режиссер, прибавляя контраста дневным и ночным битвам, делая характеры более выразительными. Лирическую составляющую усилил песней Лю Ин Чанг, написанной еще в семидесятых. Пройдя через весь фильм в качестве мелодии главного героя, песня звучит в финале от лица немой девушки. И не только музыка помогает режиссеру Чоу манипулировать чувствами зрителя, легко перемещая их по шкале от смешно до страшно. Взяв для основы своей притчи реальную историю Китая тридцатых, где действительно существовала аналогичная Топорам жестокая вездесущая Зеленая банда, наполнив картинку реальными вещами тогдашних времен, Чоу построил свой Шанхай с колониальными улицами и многоэтажным «Свинарником».
Заново придумав Шанхай, Стивен Чоу развязал себе руки. В ненастоящем городе так легко менять день на ночь, развеселый балаган, в котором тайные мастера живут под видом портных и булочников — на мрачный город убийц. Дома выдуманного города никогда не заслонит частокол небоскребов шанхайского Пудуна, шпилями встречающего муссонные облака с океана. Его настоящим героем навсегда останется мелкий воришка, волшебным образом переродившийся, как гусеница в бабочку, в великого мастера. Правая рука его согнута на уровне груди, а ладонь смотрит наружу.
Слышишь ли шорох летящего времени? Вечно его колесница в пути. Рабиндранат Тагор. И непревзойдённый мастер убийств Зверь, и Стервятник, и жена Стервятника — Львиный Рык, с вечными бигуди и дымящейся папироской, сплелись в один большой узел, не в силах продолжать бой. Из-под обломков разрушенного казино трусливо выползли Топоры, боясь приблизиться к зажатым в захватах мастерам. Главарь Топоров протянул палку Сину. — «Убей их!» До обязательной сцены неудачливый воришка Син, не умеющий драться, казался лишь одним из второстепенных героев филь