Можно уже с начальных кадров первого звукового японского фильма "Родина", снятого режиссёром Кэндзи Мидзогути в 1930 году, испытать странное ощущение, что вместе с оперным певцом Фудзиварой (он играет как бы самого себя, пусть и под именем Ёсио Фудзимуры), ты тоже словно возвращаешься после долгого отсутствия на родину. Мимо корабля проплывают типично японские пейзажи, звучит трогательная песня о родном городке, благодаря которой её исполнитель потом станет очень известным и даже вхожим в лучшие дома Токио, напрасно забыв, кем был он раньше. И вот то, как снято это самое "прибытие судна" в манере вроде бы бесхитростной фиксации реальности, вдруг рождает впечатление, что сам присутствуешь во время подлинного события, происходящего на палубе, где ты наивно ждёшь встречи с давно ушедшей юностью. Поистине, есть некая магия кинематографа в том, как нас очаровывают прибывающие поезда, приплывающие корабли, прилетающие самолёты... Кино действительно возвращает нам утраченное или даже не пережитое время, неожиданно позволяя назвать своей родиной такую географически далёкую и совсем иную по культуре и менталитету страну, как Япония. Поскольку подлинное кинематографическое пространство не имеет привязки к конкретной местности, а для осознания близости и родственности того, что проходит перед нашими глазами на экране, не требуется расового и национального соответствия. Кино везде кино, и в качестве одного из искусств, которое изначально интернационально, оно даёт нам возможность идентифицировать себя с любым обитателем любой точки на земном шаре.
