Хорошее дело браком не назовут, но в разводе приятного ещё меньше. Ахмад прибывает из Ирана во Францию — перевести из состояния де-факто в состояние де-юре свой разрыв с Мари. По дороге ломается чемодан, герои психологически ломают друг друга, и вообще всё в этой европейской жизни сломано и наспех приклеено, чтобы создать видимость семейной близости, которой давно нет. Семья Мари — это кораблик без руля и здание без скреп, возможно, потому она правдами и неправдами везёт Ахмада к себе — чтобы тот разрулил зашедшие в тупик отношения с дочерью Люси и, возможно, придал направление её отношениям с новым будущим мужем Самиром. Всё, конечно, устаканится, но избавления не будет: тайны прошлого тянут за собой груз проблем, решать которые уже слишком поздно.
Этот фильм просто обречён на сравнение с предыдущей картиной Асгара Фархади, чей «Развод Надера и Симин» Европе запомнился и даже полюбился. В какой-то мере «Прошлое» символизирует успешный «брак» режиссёра с европейским кинематографом, хотя обе картины бессовестно разводят зрителя, не давая прямых ответов на сложные вопросы. Отчасти потому, что ответов на них не существует (семейные дрязги — запутанная паутина слов сказанных и не сказанных — способна задушить любого), отчасти из-за желания многозначительно слукавить на распаханной до горизонта сценарной ниве; ведь ничего так не греет самолюбие автора, как размышляющий над поливариантностью его сюжетов зритель. Однако солнечный, тёплый по цветовой гамме «Развод» куда уютнее: там есть искренняя любовь отца и дочери, сына и престарелого отца, там восточная щедрость эмоций и пряность традиций; да, к тому же, красивым жестом открытый финал, который на самом деле и не нужен, ведь неважно, с кем останется девочка, важно, что ей в любом случае будет плохо — семья не должна делиться на половинки, на то она и семья, чтобы быть цельной. «Секреты прошлого» приводят туда, куда так стремилась Симин — в Европу, серую, пасмурную, холодную Европу, где само понятие семьи потеряло своё исконное значение, а люди — душевную связь между собой; где нет тепла из-за разрозненности мнений (а какое тепло между лебедем, раком и щукой?), где нет и любви, потому что в склоках, обидах, недомолвках и тайнах любовь теряется как исчезающий амурский тигр в дальневосточной тайге. Зато снова есть открытый финал, настолько открытый, что из него дует: неопределённость сворачивается космической восьмёркой, а Фархади как слабак отходит в сторону, потому что распутать тщательно запутанный им клубок уже нельзя — и прошлое висит над головой набухшей грозовой тучей, и будущее не сулит ничего хорошего.
Что действительно роднит картины — так это упрятанный в сюжете детективный элемент. В «Секретах» это даже не секрет, а неосознанное преступление, реальное, с тяжёлыми последствиями. Но чтобы приблизиться к разгадке, приходится пробираться через долгие пронзительные сцены выяснений обстоятельств, через такой многоугольник отношений, в котором вся психология вслед за геометрией становится неевклидовой. Кино напоминает латиноамериканский сериал не только количеством персонажей, но постоянным дежавю диалогов: один и тот же эпизод рассказывается бесконечно, чтобы на каждом этапе обрести всё новые подробности. Это как игра в «Контакт», когда по намёкам и постепенно раскрывающимся деталям нужно угадать слово и наладить-таки контакт между собой. И лишь к финалу становится ясно, что случилось с первой женой Самира, почему она пыталась покончить с собой, кто виноват и что сделал. Вот тут, к слову, и закавыка: виновны в разной степени все взрослые, хотя разобраться пытается только незаинтересованный Ахмад. Именно ему выпало успокаивать угнетённую чувством вины Люси, именно он достучится до истеричной Мари и заставит показать характер чужого, несимпатичного ему Самира. Ахмад — этакий якорь в этом бурном море, благодаря которому пассажиры тонущей семейной лодки всё-таки увидели берег, научились говорить и слышать, понимать и быть понятыми. Наверно, главный герой является отражением самого Фархади, который видит в европейском варианте семьи неправильность, произрастающую из тотального отсутствия коммуникации и полного нежелания её искать. Корневой проблемой общества становятся эгоцентризм и нечуткость, порождающие недосказанность, которая, в свою очередь, даёт искажённую картину реальности, искажённые отношения, искажённые чувства. Искажённых в кривом зеркале полуправды людей.
Однако посыл, как водится, географией не ограничен. Своей фильмографией Фархади едва ли не кричит о распаде семейных связей в любом обществе, хоть восточном, хоть европейском, Ведь семья как ячейка этого самого общества является и его основой — без неё мы превратимся в человечество одиноких и несчастных особей, разобщённых, говорящих на непонятном окружающем языке. Вавилон наших дней — тема благодатная, но, к слову, грандиозных открытий кино не делает, ограничиваясь качественным раскрытием психологии персонажей (играют актёры блестяще, даже — и особенно — дети) и манипуляциями с сюжетной канвой. Если следовать той же проторённой дорожке, то однажды режиссёр дойдёт до развода африканки с японцем на фоне деградации института семьи каких-нибудь новозеландцев, однако надо надеяться, что он свернёт куда-нибудь ещё. Потому что Фархади наверняка не хотел создать образ брака как удушающей, затягивающей, беспросветной трясины, в которой задыхаются и гибнут все и вся — а с «Секретами прошлого» что-то такое и вышло. Мораль? Не лги и не скрывай правду. Верь, бойся и проси. Банальные, как всегда, истины.
Хорошее дело браком не назовут, но в разводе приятного ещё меньше. Ахмад прибывает из Ирана во Францию — перевести из состояния де-факто в состояние де-юре свой разрыв с Мари. По дороге ломается чемодан, герои психологически ломают друг друга, и вообще всё в этой европейской жизни сломано и наспех приклеено, чтобы создать видимость семейной близости, которой давно нет. Семья Мари — это кораблик без руля и здание без скреп, возможно, потому она правдами и неправдами везёт Ахмада к себе — чтобы тот разрулил зашедшие в тупик отношения с дочерью Лю