Испанский режиссер Альберт Серра в очередной раз обращается к повествованию об исторических личностях, отражая и преломляя их жизнь в собственной манере. Вероятно, двухчасовая продолжительность ленты некоторым другим режиссерам позволила бы пройтись по основным вехам жизни Людовика XIV — выдающегося государственного деятеля, правившего в течение долгих 72 лет. Однако же Серра выстраивает действие вокруг последних дней жизни великого монарха, предлагая зрителю в виде исторической драмы тщательное наблюдение за угасанием человеческой жизни, доводя тему упадка до наиболее концентрированной формы по сравнению с предыдущими работами «Рыцарская часть» и «История моей смерти».
Широко известная приписываемая Людовику XIV фраза «Государство — это я» получает в фильме весьма своеобразное воплощение. Вместо всесильного монарха мы видим прикованного к постели старика, вяло реагирующего на вращающихся вокруг него придворных слуг, врачей и чиновников. Практически все действие в картине инициируют они, а отнюдь не король. Де-юре обладая все той же абсолютной властью, Людовик XIV перед лицом надвигающейся смерти в какой-то момент перестает отдавать даже незначительные приказы и принимает абсолютно бездеятельное отношение как к своей частной жизни, так и к жизни общественной.
Шикарное убранство дворца, изящные костюмы, изысканность в манерах слуг сочетаются с явными признаками разложения и упадка, которые олицетворяет собою монарх. Упомянутое несоответствие в отчетливом виде выражается в образе некротизированной ноги монарха, неподвижно покоящейся на королевской кровати. Более тонким образом барочную атмосферу величественной размеренности разоблачает другая, на первый взгляд незначительная сцена, в которой слуга короля возле постели умирающего внезапно отдергивает руки от нагретого предмета.
Значительное место в фильме уделено репрезентации тогдашнего состояния медицины. Несмотря на чрезвычайно высокий статус в обществе больного и соответствующие этому имеющиеся ресурсы, врачевание того времени будто бы расписывается перед нами в своей беспомощности перед лицом прогрессирующей болезни. Здесь и бездоказательные противоречивые суждения, и заключения, выведенные по принципу «post hoc, ergo propter hoc» (после этого, значит вследствие этого), и галантное соперничество и недоверие между врачами. Медицина предстает бессистемным набором мнений разной степени достоверности, что лучше всего в фильме выражает придворный доктор Фагон: «Мы оба прекрасно знаем, что медицина — не точная наука, которая даст ответы, когда это нужно».
Жан-Пьер Лео в роли Людовика XIV вполне сумел создать образ человека, постепенно расстающегося с жизнью и потому мало реагирующего на все ее проявления в окружающем пространстве. Остальные актеры, проявляя в своих персонажах монотонную учтивость, выглядят не менее убедительно.
Режиссер удивительно аккуратно подошел к вопросу саундтрека. Сквозящее в фильме метафизическое измерение надвигающейся смерти христианского монарха внезапно целиком являет себя в момент звучания практически единственной за фильм композиции, которая может восприниматься как действительно играющая в художественном мире фильма, так и иллюстрирующая исключительно внутренние переживания главного героя.
В целом, на мой взгляд, Серра успешно воплотил в фильме сквозь призму религиозного медленного кино драму человеческого существования, украсив извечную тему занимательными смысловыми сюжетами.
Испанский режиссер Альберт Серра в очередной раз обращается к повествованию об исторических личностях, отражая и преломляя их жизнь в собственной манере. Вероятно, двухчасовая продолжительность ленты некоторым другим режиссерам позволила бы пройтись по основным вехам жизни Людовика XIV — выдающегося государственного деятеля, правившего в течение долгих 72 лет. Однако же Серра выстраивает действие вокруг последних дней жизни великого монарха, предлагая зрителю в виде исторической драмы тщательное наблюдение за угасанием человеческой жизни, довод