Он был иностранным наемником на чужой войне, воевал, чтобы погасить огонь мести и в то же время, чтобы заполнить выжженную им пустоту. У него было непроницаемое лицо, твердая рука и палец всегда на курке. Чужая боль не чувствовалась, она была ничем по сравнению со своей собственной.
Она точно знала на чьей стороне, но оказалась одна, потому что принадлежала миру, в котором люди осуждают и убивают других за то, что вполне позволяют себе.
И маленькая новорожденная девочка, которая прошла через многое: жесткая камуфляжная ткань вместо пеленки, презерватив вместо соски. Она, как и ее бурлящая ненавистью страна, теперь сможет пройти через все: самое страшное уже произошло.
Они помогли друг другу пройти длинный путь от своих и чужих, и чужие оказались не намного бесчеловечнее своих.
Фильм сербского режиссера Предрага Антониевича получился весьма атмосферным: встречный ветер холодит кожу и мысли, хруст яблока разрезает воздух как треск взрыва. Вот она вся — Сербия с ее горами, узкими извивающимися дорогами и несущейся по бескрайней пустоте колыбельною.
Великолепнейшая игра Наташи Нинкович, Вера которой получилась настоящей, раздираемой ненавистью к своей жизни и материнским инстинктом, действительно дарит чувство причастности.
Хорошее кино, сумевшее избежать кричащего пафоса и скучного морализаторства. Просто война, где нет хороших, где плохие не заслужат прощения и где они все — просто люди, лишенные войной своей сущности.
Он был иностранным наемником на чужой войне, воевал, чтобы погасить огонь мести и в то же время, чтобы заполнить выжженную им пустоту. У него было непроницаемое лицо, твердая рука и палец всегда на курке. Чужая боль не чувствовалась, она была ничем по сравнению со своей собственной. Она точно знала на чьей стороне, но оказалась одна, потому что принадлежала миру, в котором люди осуждают и убивают других за то, что вполне позволяют себе. И маленькая новорожденная девочка, которая прошла через многое: жесткая камуфляжная ткань вместо пеле