Список смертников. Все комментарии

Джей — бывший солдат вооруженных сил Великобритании, отслуживший свое в нескольких горячих точках, и имевший непростой опыт работы в Киеве, завершившейся, впрочем, совсем не по предписанному — ныне прозябает, как и многие другие его сотоварищи, вместе с любимой женой и ребенком. Пожалуй, не проходит и дня, чтоб он не набрасывался с ненавистью на жену, выплескивая на нее всю ту скапливающуюся внутри озлобленность на весь мир и каждого человека в нём, по кусочкам отрывающих от него самого его прежнюю идентичность. И не проходит бессонной ночи, чт...об он не возвращался в тот волглый морок воспоминаний. Но все станет гораздо хуже, когда Джей согласится стать вместе со своим приятелем по имени Галл наемным убийцей. «Список смертников» Бена Уитли стартует в среднесрочной своей перспективе как киноязыково лапидарная социальная драма, повествующая о том как же страшно жить в этих ваших Бриташах, если за душой ни гроша, промеж ног — ни шиша, да и вообще — есть ли в принципе эта душа, ведь едва ли в ее наличии хоть кто-либо столь насущно нуждается, изо дня в день терзаясь не вопросами осмысливания своего существования, но самого что ни на есть примитивного бытового выживания. Какого бы то ни было сочувствия, прямого соучастия и сопричастия к судьбе главного героя, а уж тем более сугубо периферийных персонажей, не возникает при этом совершенно, так как онтологически всех персонажей киноленты Уитли поместил в категорию пейоративов, лишив их даже сиюминутной возможности внутренних перемен, более правильного жизненного выбора, не дав им не то что шанса, но даже его скоротечной попытки на выкарабкивание из того морального дна, откуда не будет вовсе никакого возврата. Эмпатии не подразумевается, лишь бессрочная анемия и бесконечная астения. Безработица, безнадега, безумие, бессмысленность, безжизненность, безжалостность в окружающих серых пейзажах, в стертых безэмоциональных выражениях человеческих лиц, в самой атмосфере медленно гниющего грядущего составляют самоопределяющий драматургический костяк фильма вплоть до того самого момента, когда Бен Уитли превращается в Мартина МакДона на амфетаминах, косплея в линчеанской манере тотальных недосказанностей «Залечь на дно в Брюгге». Но до этого зрителю будет представлена панорама усталости от жизни. Нарочитая режиссерская фиксация на мелких бытовых разборках, на отсутствии всякого взаимопонимания между Джеем и его женой говорит лишь о пиковой степени социальной некоммуникабельности, что давно завладела всей той общественной прослойкой современной Европы, которая не склонна не то что размышлять, но даже рефлексировать. Мелкий винтик большой военной системы, в мирной жизни обесцвеченный и обезличенный — таков Джей; вкупе с прочими минорными аккордами «без» такого человека легко толкнуть в бездну собственного небытия, отправив его в вечное путешествие на край ночи, что уже никогда не закончится спасительным рассветом. Впрочем, может показаться, что Джей, решившись подзаработать на ниве наемных убийств, скорее перезаключает сделку с совестью, ведь пресловутый список смертников составляют далеко не праведники, которые свою смерть — пускай и от чужих рук — но заслужили своими неблаговидными деяниями. Но по мере продвижения по интроспективному лабиринту фильма, киноязык которого часто разбалансирован то гиперреализмом, то тяжеловесным символизмом, по мере неизбежного вычеркивания смертников из списка приходится признать обреченность этого пути для Джея, который, постоянно в своей жизни убегая от Сатаны, сам же его поспешил призвать, но чтоб не перехитрить, а лишь свою слабость признать. Сам Джей представляет из себя типичного для режиссёра Уитли персонажа, в характере которого, из-за не самого лучшего жизненного опыта, преобладает моральный релятивизм, этическое самоотречение — а потому такой герой, взваливая на себя роль судьи и палача, не может восприниматься в должной мере как рачитель некоей истины, несмотря на очистительную суть его новой работы. Сколь не убивай всяких подонков, лучше не станет ни тебе, ни окружающим, если не случится столь желанная переоценка ценностей, переустановка новых жизненных парадигм, переосмысление своего пути. Бен Уитли в «Списке смертников» иллюстрирует эмпирический опыт познания сердца тьмы, вплоть до финала оставаясь не столько мистиком и философом, сколь пессимистом и реалистом, для которого человек давно уже закончен.Скрыть

Джей — бывший солдат вооруженных сил Великобритании, отслуживший свое в нескольких горячих точках, и имевший непростой опыт работы в Киеве, завершившейся, впрочем, совсем не по предписанному — ныне прозябает, как и многие другие его сотоварищи, вместе с любимой женой и ребенком. Пожалуй, не проходит и дня, чтоб он не набрасывался с ненавистью на жену, выплескивая на нее всю ту скапливающуюся внутри озлобленность на весь мир и каждого человека в нём, по кусочкам отрывающих от него самого его прежнюю идентичность. И не проходит бессонной ночи, чт...об он не возвращался в тот волглый морок воспоминаний. Но все станет гораздо хуже, когда Джей согласится стать вместе со своим приятелем по имени Галл наемным убийцей. «Список смертников» Бена Уитли стартует в среднесрочной своей перспективе как киноязыково лапидарная социальная драма, повествующая о том как же страшно жить в этих ваших Бриташах, если за душой ни гроша, промеж ног — ни шиша, да и вообще — есть ли в принципе эта душа, ведь едва ли в ее наличии хоть кто-либо столь насущно нуждается, изо дня в день терзаясь не вопросами осмысливания своего существования, но самого что ни на есть примитивного бытового выживания. Какого бы то ни было сочувствия, прямого соучастия и сопричастия к судьбе главного героя, а уж тем более сугубо периферийных персонажей, не возникает при этом совершенно, так как онтологически всех персонажей киноленты Уитли поместил в категорию пейоративов, лишив их даже сиюминутной возможности внутренних перемен, более правильного жизненного выбора, не дав им не то что шанса, но даже его скоротечной попытки на выкарабкивание из того морального дна, откуда не будет вовсе никакого возврата. Эмпатии не подразумевается, лишь бессрочная анемия и бесконечная астения. Безработица, безнадега, безумие, бессмысленность, безжизненность, безжалостность в окружающих серых пейзажах, в стертых безэмоциональных выражениях человеческих лиц, в самой атмосфере медленно гниющего грядущего составляют самоопределяющий драматургический костяк фильма вплоть до того самого момента, когда Бен Уитли превращается в Мартина МакДона на амфетаминах, косплея в линчеанской манере тотальных недосказанностей «Залечь на дно в Брюгге». Но до этого зрителю будет представлена панорама усталости от жизни. Нарочитая режиссерская фиксация на мелких бытовых разборках, на отсутствии всякого взаимопонимания между Джеем и его женой говорит лишь о той пиковой степени социальной некоммуникабельности, что давно завладела всей той общественной прослойкой современной Европы, которая не склонна не то что размышлять, но даже рефлексировать. Мелкий винтик большой военной системы, в мирной жизни обесцвеченный и обезличенный — таков Джей; вкупе с прочими минорными аккордами «без» такого человека легко толкнуть в бездну собственного небытия, отправив его в вечное путешествие на край ночи, что уже никогда не закончится спасительным рассветом. Впрочем, может показаться, что Джей, решившись подзаработать на ниве наемных убийств, скорее перезаключает сделку с совестью, ведь пресловутый список смертников составляют далеко не праведники, которые свою смерть — пускай и от чужих рук — но заслужили своими неблаговидными деяниями. Но по мере продвижения по интроспективному лабиринту фильма, киноязык которого часто разбалансирован то гиперреализмом, то тяжеловесным символизмом, по мере неизбежного вычеркивания смертников из списка приходится признать обреченность этого пути для Джея, который, постоянно в своей жизни убегая от Сатаны, сам же его поспешил призвать, но чтоб не перехитрить, а лишь свою слабость признать. Сам Джей представляет из себя типичного для режиссёра Уитли персонажа, в характере которого, из-за не самого лучшего жизненного опыта, преобладает моральный релятивизм, этическое самоотречение — а потому такой герой, взваливая на себя роль судьи и палача, не может восприниматься в должной мере как рачитель некоей истины, несмотря на очистительную суть его новой работы. Сколь не убивай всяких подонков, лучше не станет ни тебе, ни окружающим, если не случится столь желанная переоценка ценностей, переустановка новых жизненных парадигм, переосмысление своего пути. Бен Уитли в «Списке смертников» иллюстрирует эмпирический опыт познания сердца тьмы, вплоть до финала оставаясь не столько мистиком и философом, сколь пессимистом и реалистом, для которого человек давно уже закончен.Скрыть