Он продавал наркотики. Он отсидел за это. Он действительно решил со всем завязать и начать новую жизнь. У него есть красивая любима и любящая девушка. У него есть замечательная дочь. У него много родственников и друзей которые всегда ему рады.
И эту идиллию (да, с проблемами, но куда без них?) нам демонстрируют на протяжении большей части фильма, с каждой сценой заставляя все больше и больше привыкнуть к Оскару. И зритель привыкает, проникается, вот только порадоваться за него, увы, не получается. Думаешь о другом. Сцена из самого начала фильма, запечатлевшая на камеру мобильного телефона полицейский беспредел настраивает на другие мысли. Это вообще очень сильный прием, когда вначале картины демонстрируют ее концовку, при этом явно недоговаривая что-то самое важное. И благодаря этому (или из-за этого) на протяжении всего фильма не остается других чувств, кроме как переживаний. «Все же хорошо. С ним ничего не должно случиться. Ничего же к этому не ведет?». Но ближе к концу беспокойство только усиливается и «Бах»! — развязка. Она не шокирует, потому что предсказуема. Но расстраивает, потому что надеялся, что ты не прав.
Грустно. Но на мой взгляд самый сильный, а для особо впечатлительных и слезоточивый, момент — это здешние титры. Точнее то что им предшествует: когда показывают реальные фотографии людей, на жизни (и смерти) которых основан данный сюжет. Да, фото и какую-то историческую справку в концовку вставляют не так уж и редко. Но именно в «Станции „Фрутвейл“ это выглядит по настоящему уместно.
Он продавал наркотики. Он отсидел за это. Он действительно решил со всем завязать и начать новую жизнь. У него есть красивая любима и любящая девушка. У него есть замечательная дочь. У него много родственников и друзей которые всегда ему рады. И эту идиллию (да, с проблемами, но куда без них?) нам демонстрируют на протяжении большей части фильма, с каждой сценой заставляя все больше и больше привыкнуть к Оскару. И зритель привыкает, проникается, вот только порадоваться за него, увы, не получается. Думаешь о другом. Сцена из самого начала фи