Старики-разбойники. Все комментарии

«Старики-разбойники» — типичная лирическая комедия Эльдара Рязанова. Типичная в наилучшем смысле. Режиссер, имеющий свой собственный узнаваемый стиль, — состоявшийся режиссер. Да и что описывать достоинства творчества Рязанова, их море. Лучше о том, чем прекрасна данная картина. Жизнь «маленького» человека не менее интересна, чем жизнь известных людей. Хотя бы потому, что каждый «маленький» человек всегда имеет возможность стать чем-то бОльшим. Так и случилось с главными героями фильма следователем Мячиковым (Юрий Никулин), его подругой серд...ца Анной Павловной (Ольга Аросева) и товарищем Воробъевым (Евгений Евстигнеев). Эти «маленькие», более того, пожилые люди оказываюся способными, пусть и со всей своей незначительностью и порой слабым здоровьем, любить, дружить, совершать безумства, жертвовать, быть совестливыми и честными (ведь «для правды нет предела»). Мне Рязанов крайне дорог как режиссер за то, что его «маленькие» герои, живущие обычной жизнью и попадающие вдруг в необычные обстоятельства, открывают наипрекраснейшие, наиценнейшие свойства человеческой души. И непременно всегда у Рязанова есть этот чудный, этот казалось бы ненавязчивый, но такой трогательный и правильный тандем Режиссера и Актеров. В «Стариках-разбойниках» это, конечно, есть и заслуживает глубокого восхищения и почитания. Замечательный фильм. Дуэт Евстигнеева и Никулина прекрасен, и, честное слово, их, хоть в образах следователя и его верного друга, хоть переодетых в «глухонемого иностранца» и его переводчика, можно увековечивать в бронзе как символ дружбы, наивного безрассудства и молодости души.Скрыть

Потеря всего — работы и её смысла (торжество самого презираемого им всю жизнь человеческого типа, который выбрасывает на помойку все его многолетние усилия сделать хоть что-то значимое и быть хоть кем-то признанным), семьи (смерть жены), дома (продажа за копейки всей обстановки обустраиваемого им всю жизнь очага), своего тела (уже ежедневные болезни-боль-немощь), своего разума (жизнь в им почти не замечаемом, но так легко ему демонстрируемом всеми окружающими, старческом маразме)… Его уже нет, жизнь развеялась как дым — пара лет, пара месяцев, ...а может и дней и всё — казенный гроб и могила. «Старики-разбойники» — торжество колеса смерти, гимн тщете всего сущего, предельный ужас трагедии человеческого существования… комедийная же мишура — лишь мастерская маскировка пеиситанатоса Рязанова… Да? Нет! Катастрофа жизни героя Никулина погружает в ужас всех кто любит его, но не его самого. Его смирение с ходом жизни, которое лишь бестолковым активничиванием его друга на несколько дней прерывается нелепыми поступками, — не порождение его немощи или надвигающегося маразма — но жизнь в мудрости. Он тихо жил в молчании повседневности, терпении близкого конца. Но жизнь эта не только жизнь в страдании, не так много там страдания — скорее недоумение, что вот оно все — кончается — странно… жизнь эта — это еще и радость «малого» — восторг от соприкосновения с величием искусства, удовольствие приготовления простой пищи, удовлетворение честностью службы, тепло старой дружбы, чудо встречи с новым близким человеком. Мгновения уходящей жизни — они равны — будь они за 350400 часов до её конца или за 84600 часов (за 40 лет или за 10) — все они уходят, всегда будет их мало, очень мало. Человек умирает; вещи его сразу или чуть погодя выбрасывают; то, что он наработал, смывает глупостью или жадностью его сменщиков; в дом его заселяются чужие люди; друзья-семья его еще вспомнят, но лишь до того момента как и их вскоре закопают… был человек и нет человека… смыло как песочный домик волной… А ведь глупый ребенок так радовался когда лепил его… ведь мы так переживали когда продвигались вверх по службе, когда спешили сдать работу, когда получали/покупали/строили свой дом, когда знакомились с ней/с ним… Герой Евстигнеева вроде как глуп безмерно. Глуп как большинство людей. Бежать, суетиться, верить, что сможешь перехитрить, утаить, пойти наперекор, вырваться из правил. И что? А все тоже. Сделаешь короткий штрафной круг и будешь все там же, где и был, потратив последние силы и свои, и близких… Но друг не попрекнет — он мудрый. Да и сам ты на самом деле мудрый — просто когда дело касается тебя, ты принимаешь этот последний ответ тебе от мироздания — ради же других сердце готово разорваться в бунте против всей вселенной… Мудрость прожитого. Мудрость понимания цены собственного достоинства — только сохранение цены самому себе на весах тех, кого ты любишь и кто любит тебя, — только это успокаивает сердце. Наперекор всему, наперекор всей вселенной — я есть, я не разменял себя на мелочь, я не продал себя. Ценность и целостность себя — своего Я, своей души, своей совести. Если все это цело — с этим легко жить и с этим легче умереть. Точка самости, мир собственных грез, интимность своего внутреннего — никоим образом не повторимого и никоим образом не отменимого — потому что оно вот оно уже есть — а не может такого быть, чтобы как-то сделалось так, что что-то бывшее вдруг стало не бывавшим… Сохранить честь — цену себя — целостность себя — достоинство — отбросить любое, что не есть ты — постараться выгнать/отгородиться от бесов, которые покушаются на сам смысл «иметь достоинство». …Быть не от мира сего — быть дурачком — и тогда тлен этого мира не сможет коснуться тебя. Ты ускользнешь от лап смерти. Что она может — если ты есть и есть не один — если ты в кругу близких душ — бесконечно сильных в своем самовластном самопожертвовании друг ради друга. Щемящая теплота утешающей веры.Скрыть