Сумрачный самурай

Вспоминая классику — старинную, или же современную, я понял, что хочется поделиться чем-то особенным, редким, и почему-то обязательно экзотическим и восточным. Восток манит всегда — своей загадочностью, своей душой, своей тайной, а все потому, что это совершенно другой, непонятный нам мир. В конце концов, там, за горами, за морями и океанами, и красоту воспринимают иначе, и едят палочками. Историческое полотно за авторством семидесятидвухлетнего (на момент 2002 года) ветерана японского мейнстрима, как казалось по началу, не сулило ...ничего хорошего, а не деле обернулось совсем неожиданным и полноценным удовольствием. Главная жемчужина «Сумрачного Самурая» — это его натуралистичность, обнаженность и какая-то абсолютно честная открытость; здесь все такое, каким должно быть, без лишних прикрас и запутывающих метафор, и это уже делает картину чем-то свежим и особенным. Режиссер заставляет нас вжиться в судьбы других людей, видеть их глазами, чувствовать их сердцами (уж простите меня за подобную грубость), и делает это настолько легкой, медленной, непретензионной значительностью, какую в действительности и должно проявлять хорошее, настоящее кино. Режиссер позволяет нам дышать чистым горным воздухом, или же ароматом затхлых помещений рисовых складов и обнищавших самурайских пагод, делает убедительными даже неподходящие (местами) слова главных героев, не скупящихся на цитаты Конфуция в разные моменты своей жизни. Слово должно быть верным, действие — решительным. Пустота есть форма. Когда не знаешь форм — нечем познавать людей. Перед нами будет простая, но нелегкая история нищего самурая, потерявшего свою жену и живущего с двумя маленькими дочерьми и больной матерью. Этот человек каждый день борется за то, чтобы вся его семья смогла увидеть завтрашний день, чтобы они были сыты, одеты и здоровы. Жизнь и быт Японии тех времен показаны здесь как никогда открыто и натуралистично, из-за чего кино погружает в себя с самого начала и не отпускает до финальных титров. Это и есть та самая жемчужина: фильм обладает настоящей жизненностью, да такой, что хочется заглянуть (а то и войти) за рамки кадра, и пройтись по местам, которые нам не показали, и пообщаться с людьми, которые не произнесли ни слова. Хочется, знаете ли, более полно охватить показанную нам жизнь. Еще одна особенность состоит в том, что творение Ямады открыто для всех и каждого, то есть оно не обязывает зрителя быть высоким ценителем Востока и знатоком тамошней культуры, и все это потому, что режиссер оголил перед нами всю суть японской души, за которой скрывается то, что близко всем людям на Земле — человечность. Это, пожалуй, единственное, что объединяет все далекие друг от друга народы, что нам понятно без языка и пояснений. Это картина о человеке. Это картина о борьбе за жизнь. Картина о чести, о семейных ценностях, и, конечно, о любви. Все эти истории будто наблюдаешь сквозь тонкое окно, с легкой обидой осознавая, что окно невозможно открыть и нельзя выбраться наружу, можно только созерцать и впитывать. Все события происходят рядом со зрителем, полностью погружая его в историю. За два часа я и радовался, и волновался, и поддерживал, и осуждал главного героя, которого блестяще показал на экране талантливый Хирюки Санада. Самое же прекрасное — это то, что фильм, при всем своем историческом контексте, никак не романтизирован, а показан правдиво, жизненно, и натурально, без лишней пропаганды и акцентах на отвлекающих мелочах. Это настоящее Самурайское кино, проблема лишь в том, что на нашей земле это словосочетание вызывает неровные ассоциации с глупым восточным боевиком, а на деле все немного не так. Это кино, в первую очереди, о жизни, о людях, о вере, а только потом обо все остальном. «Сумрачный самурай» — это проза в кинематографе, и это особенно ценно в наше время, когда режиссеры дают нам одну только поэзию. 8 из 10Скрыть

«Воину не нужен меч. Дух растворённый в пустоте - вот его меч.» «Хагакурэ» В культуре имеются штампы, благодаря которым, нам кажется что о некоторых вещах мы знаем, если не всё, то многое. В частности стоит произнести слово «самурай» — и у нас перед глазами встаёт супермен с двумя мечами, крушащий всех направо и налево. Знаток чайной церемонии, за малейший проступок совершающий харакири. Фильм Ёдзи Ямады полностью ломает устоявшиеся стереотипы, и приоткрывает завесу над тем, кем были на самом деле эти японские воины. Прав...да в фильме показан не период их расцвета, а пора угасания. Закат эпохи. Осколки былого величия — как осколки зеркала, в котором отражаются последние отблески уже зашедшего солнца. Опавшие листья. Сэйбэй Игути — один из них. Потерявший жену, неухоженный, махнувший на себя рукой, служащий низшего ранга по надзору за припасами своего господина, не имеющий никаких перспектив для карьеры, почти нищий. Чтобы прокормить семью, он вынужден был продать даже свой меч, а ведь как сказано в той же «Хагакурэ», «меч — это душа воина». Для самурая не было большего оскорбления чем увидеть свой меч в чужих руках, но два с половиной века мирной жизни в эпоху сёгунов из династии Токугава сделали то, что было не под силу войнам минувшего. Гордые воины, превратились в мелких чиновников, вынужденных покидать службу и заниматься делами, недостойными воинов: торговлей, ремеслом, а то и вовсе превращаться в ронинов — бродяг, воинов без хозяина и чести. Так что Сэйбэю ещё повезло, его господин платит ему жалованье, и у него есть клочёк земли, благодаря которому он не умирает с голоду, как несчастные крестьяне. И весь этот скромный антураж Ёдзи Ямада воссоздаёт с японской дотошностью, и любовью к самым незначительным на первый взгляд деталям. Мы словно присутствуем с Сэйбэем в его убогом жилище. Это даже трудно назвать киносъёмкой. Особенно удалась сцена в доме, куда Сэйбэй отправляется по приказу своего господина, чтобы наказать ослушника из своего клана. Мы, зрители, ждём эффектной сцены поединка на мечах в стиле а-ля Куросава, а нас ожидает долгий разговор «по душам», в ходе которого Сэйбэй даже готов нарушить свою клятву верности, но путь воина — есть путь воина, и Сэйбэй убивает своего противника. Кажется вот оно, долгожданное счастье. Повышение жалованья, и почёт среди сослуживцев, а так-же возможность жениться на любимой женщине. Но увы, часы истории уже отсчитали положенное. Старый мир рухнул, хотя живущие в нём об этом пока не догадываются. Наступает новое время — в котором Сэйбэю нет места. И он как истинный воин пройдёт его до конца, и погибнет, или как сказано в «Хагакурэ»: «В ситуации выбора между жизнью и смертью, всегда выбирай путь ведущий к смерти.» «Судьбы не изменишь! Ничего избежать Невозможно!» 10 из 10Скрыть

Япония, вторая половина 19 века. Эпоха Эго, как и сегунат Токугава, скоро канут в небытие, уступив свое место реставрации Мейдзи, которая превратит, когда-то отсталую, сельскую страну в одно из ведущих государств мира. Главный герой картины — Сэйбэй Игути, обыкновенный самурай, который работает мелким служащим в клане. Зарплаты рядового бухгалтера, естественно, не хватает, и он, по ночам, мастерит клетки для сверчков вместе со своими двумя дочерьми. Мать детей умерла, у бабушки — старческий маразм. Вскоре, ему приходиться вступиться з...а сестру друга, которую преследует её бывший муж, и принять его вызов на поединок. И это не последнее испытание, уготованное ему судьбой. Удивительно плодовитому классику японского кино, Ёдзе Ямаде, создавшему к тому времени более 70 кинолент, удалось снять на 72 году жизни, пожалуй, свой лучший фильм. Все жанровые клише, использованные во время съемок сотен «тямбара» (самураский фильм), начиная от третьесортных нищевых проектов, и заканчивая гениальными шедеврами («Семь самураев» Акиры Куросавы), были отброшены. Это кино, скорее, неторопливая история жизни «маленького человека», чем наглядное полотно нравов средневековой феодальной страны. Тот случай, когда любовь японских интеллектуалов к Чехову и Достоевскому вылилась в выдающуюся авторскую визуализацию. Аутентичный, колоритный антураж местного быта, вкупе с вкрапленной точечной мозаикой персонажей и их характеров, являются самыми сильными сторонами киноленты, дающими наибольшее чувство вовлеченности в процесс просмотра. Драма о человеке, чьи мечты о спокойной семейной жизни, разбиваются вдребезги о понятия долга и чести, культивирование которых возведено в ранг абсолюта. Идея о приоритете жизни над заученными догмами рождает кульминационную мысль Сэйбэя Игути: «Чтобы победить, я должен быть в совершенно дикой ярости и с глубоким презрением относиться к собственной смерти, а я к этому не готов», где катарсис видится в проблесках свинцовых туч, из-за которых пробиваются бесконечные лучи солнечного света. Целиком и полностью японская философская картина, нарративом опровергающая суть своего названия, которая, априори, отвечает на вопрос человечества в лице индивидуума: «Быть или не быть?». Тот самый случай, когда из двух зол выбирают большее.Скрыть