Трудно быть Богом

Я сильно сомневаюсь, что мы когда-нибудь увидим экранизацию одного из произведений Стругацких, которую можно было бы назвать «дословной». Трудно Быть Богом не является экранизацией одноимённой книги. То есть, осталась основная канва, но всё, что происходит на экране вышло исключительно из головы Алексея Германа. И что же там-таки происходит? Честно, я не знаю. Серьёзно. Во время просмотра я ловил себя на мысли, что я не понимаю, куда все идут, о чем говорят, почему этот ударил того и так далее. И вот, что я понял: этот фильм сущес...твует помимо зрителя. Зритель здесь вообще не нужен. Мы как бы оказываемся посреди всего этого ужаса, но на нас не обращают внимания и все продолжают жить своей жизнью. Хотя нет, иногда кто-нибудь нет-нет, да и заметит недоумевающего зрителя, приглядится внимательно, нелепо улыбнётся да пойдёт восвояси. Вот как-то так. Здесь нет сюжета, нет всего того, что мы привыкли видеть в фильмах. Всё вокруг движется, живёт и умирает, гниёт, смердит, разлагается, испражняется. Это мерзко, это отвратительно, но нас сюда никто не звал. Действие разворачивается на протяжении трех часов, но фильм мог длиться и пять, и десять, и двадцать часов, да хоть всю жизнь. Тем не менее, остаётся ощущение целостности произведения. Как я и говорил, всё здесь происходит помимо нас, даже помимо главного героя. Герман не почти даёт никаких подсказок, ничего не объясняет, но он погружает нас в этот омут с головой, так, что мы можем достать рукой до илистого дна. Фильм монохромный и это только усиливает эффект от увиденного. Подключается фантазия и вот тут становится по-настоящему жутко. Более того, создаётся впечатление, что мы смотрим кинохронику глазами наблюдателей с Земли, которые и отправили группу ученых в этот страдающий край. Недаром первоначальное название картины было «Хроника Арканарской резни». А хроника она беспристрастна и порой жестока. Язык не поворачивается назвать это произведение фильмом. Потому что и фильма в широком понимании нет. Есть огромное полотно, на котором художник без прикрас изобразил свою картину; и вот как хотите, так и интерпретируйте. Я не семиотик и не медиевист как Умберто Эко. Для таких специалистов, как Эко такая картина является просто сокровищем. Тем не менее и я кое-что вынес для себя из фильма, кое-что я понял. Другое дело, понял ли я это благодаря знакомству с первоисточником или я увидел что-то непосредственно в картине. Я не смогу сказать понравился ли мне этот фильм. Я не знаю. Если кто-то скажет, что этот фильм ужасен, то я не стану с ним спорить. Если же кто-то скажет, что это самый лучший фильм, то я, пожалуй, не стану его поддерживать. Советовать никому не стану, но и отговаривать не буду. Будьте готовы увидеть массу нелицеприятных сцен. Но если соберётесь смотреть, то смотрите от начала и до конца или не смотрите вовсе. Оценок никаких поставить невозможно. Это вещь в себе. Таким фильм и был задуман, таким он и получился. That`s all folks! P.S. Посетила забавная мысль во время просмотра: что если бы Игра Престолов выглядела примерно так же?Скрыть

При прочтении книги возникает образ средневековья, варварства и невежества. И грязи конечно. Все это есть и в фильме. Только вот грязь в основном не в душах и головах, а на улицах, на столах и в домах. Почему Герман показывает её на таком низком телесном уровне? Может, потому что основной способ воздействовать на зрителя — визуальный. Это сразу имеет эффект и заставляет напрячься и не расслабляться до конца фильма. Поэтому смотреть тяжело, хочется отвернуться или просто уйти, наверное, так же, как и главному герою. Но высидев до... конца, вы поймете, что смотреть на это можно и нужно. И это примерно так же неприятно, как смотреть на окружающую действительность. За исключением того, что в реальности о многом можно лишь догадываться и большое количество грязи делается скрытно и не напоказ. Фильм можно считать самостоятельным произведением, почти независимым от книги. Ярмольник в роли дона Руматы смотрится на месте, и образ раскрыт. Правда, ощущение сложилось, что живет главный герой в Арканаре лет не 5, а 25, уж настолько проникся местными обычаями сворачивать носы, приказывать рабам и жить в грязи. На фильм пошла с любопытством посмотреть, что же получилось из многолетнего труда и в первые же мгновения опешила. Честно говоря, не ожидала ни такой манеры съемок, ни такого обилия человеческих выделений в кадре. Друзьям советовать не стала: все-таки те, кто ждали, сходят и так, а люди неподготовленные могут за деревьями и леса не увидеть. 9 из 10Скрыть

Собственно это те слова, которые хочется адресовать всем тем, кто в такой насыщенности кадра (предметной и смысловой) умудрился увидеть только нечистоты и кровь. Оооо, как достали эти зрители, которые так удивительно однобоко зрячи… Ну да если бы только они… А сколько тех, кто составил свое мнение о фильме просто на основании того, что там (опять же) говно и сопли… А культурным людям это, извините, — беее… И, к сожалению, мне не наплевать на это. Мне грустно. Я понимаю, что для этих людей и Буковски — просто пьяница и матерщинник… ...И я… Просто дура, поднимающая себе самооценку за счет понимания смысла того, что лишено не только смысла, но и права на жизнь (ибо сколько голосов раздавалось — «изгадили великое произведение Стругацких»)… Изгадили… Наверно, и правда, человек зациклен на том, что в нем самом в избытке… Странно, но именно все эти отзывы реально изгадили мне настроение. Возможно, от того, что весь этот наш мирской бытовой контекст только подтверждает все те не веселые мысли, что возникли от просмотра картины «Трудно быть богом». Точнее мысли были через десять минут после просмотра. Главная из которых — почему столько банальностей? - убей меня, убей себя ты не изменишь этот мир. У этой сказки нет конца… - теснота, тоска, безысходность — спутники невежества - и жить больше нечем, если нет за душою любви - бог спасает нас, только если умирает на наших глазах, а еще лучше от рук наших - если бог — это любовь, то бога точно нет - я мыслю значит я существую. И только тогда мы люди. - нет ничего страшнее, чем быть теплым, а значит равнодушным И т. д. Главное из впечатлений — почему так невозможно красиво? Каждый кадр как картина. И это мешало сливаться с документальной реальностью происходящего. Эта красота кричала, заставляя тебя чувствовать себя как в музеи. А значит отсылать к произведениям искусства. Я ходила по этим музейным залам и видела не просто ряд полотен…, а ряд графических картин в рамках. Но так ярко было не постоянно, а периодически (к счастью). Кино длится 3 часа. Я тоже пережила 3 периода во время просмотра. 1. Полное слияние с происходящим. Как будто мои мысли транслируются на экран. Не было ощущения кино. Просто сидишь и думаешь себе потихоньку. Кстати, для меня сюжет книги совпадает с тем, что было показано. (Исключая образ Киры. Если в книге ее идеальность недостоверна, то фильм показал достоверную естественность) 2. Время тумана. Когда я начала терять связь с экранным действием. Чувствовала себя просто наблюдателем. Просто зрителем в зале. 3. Напряженной проживание или полное погружение туда. Я была там и телом ощущала напряжение. Но был еще один момент. На протяжении всего фильма у меня было некое сомнение. Будто бы все, что я вижу, чувствую, думаю и все, что я об этом знаю — все это не так. Достаточно забавное ощущение — это вроде некой щекотки — то ли это смех, то ли это страх… Стало что- то не так как будто… И вот через два дня. А фильм не отпускал. И пришло совершенно иное. Пришла самая страшная мысль из всех возможных. Способная принести только опустошение. Что и накрыло меня. А люди ли мы вообще? Кто мы собственно? И наши ум, глупость, таланты, культура, невежество, этика и прочее — всего лишь просто от того, что так случилось. Закономерности истории, биологии и прочее прочее. Все мы в круге наших представлений. И даже наши рассуждения об этом фильме. Все суть одного. А кто скажет, что же на самом деле ? Точнее — и никто не скажет. И тут мне стало дико обидно умереть. Почему? Да потому что тогда получается, что Никто уходит в ничто… А оказывается так не хочется умирать никем… 10 из 10Скрыть

В густом вязком тумане ты бредешь по косой, как глаза слабоумного, улице, а под ногами смачно чавкает грязь. Главный русский фильм сезона оказался концентрацией тягучей, шумной, грубой и неопрятной экзистенции. Нужно быть недюжего ума, чтобы так снять кино о глупости, грубости, отсутствии какой-либо моральных ориентиров и беспросветном невежестве. На Возрождение никаких надежд, мир погряз в коктейле из дыма, воплей, грязи, дерьма, сплюней, соплей и крови. Рецензии предупреждали, что зрелище будет жестким, как попытка подтират...ься наждачной бумагой. Эстетика Безобразного, атмосфера безысходности и деградации. Это не развлечение на вечерок. Не знаю, как смотреть это ночью. Трудно. Хотя бы высидеть 3 часа. Звучит странно, но все безобразие снято великолепно. За костюмы хочется расцеловать. Набитые под завязку интерьеры, абсурдность и многоплановость поражают воображение хлёстче Босха и Брейгеля. Но эстеты тут на хрен не нужны. В кадре — только уроды. Даже Ярмольник (сросся с ролью как сиамский близнец) постоянно сморкается, плюется, пучит глаза, скалит зубы и что-то мямлит. По улицам бегают голодранцы, кого-то топят в нужнике, два гвардейца лупят друг друга палками по лицу, жирный мужик ловит в грязи блох, карлики злобно скалятся, глядя прямо в камеру, овцы жрут сухое сено. Грязь. Ливень. Ты попадаешь в делириевую фантасмагорию. Ты спишь. Густой сон хлестает по щекам латной перчаткой. Не бойтесь грязи и кишок. Их мало. Больше — именно гулкого насыщения кадра дебилами, звуками, криками, рыгами, пинками. Нет ординарных планов, внимание растаскивают карманники. Без знания оригинальной книги кажется, что ничего не происходит. Все сцены уравнены до эпизодов. Рано или поздно устаешь и хочешь сорваться — раздражение забивается прямо в горло. И эта органическая метонимия — лучший способ донести месседж. То, что богом быть трудно, что за серыми всегда приходят черные — давно стало общим местом. Главный герой говорит это прямым текстом. Другая мысль важнее даже чем манифестация бунта умного человека, превращающегося в демона, чтобы как-то вырваться из жуткого круга прокисших морд. «То, что я с тобой говорю, еще не значит, что мы беседуем». Этот фильм говорит с нами, но не ждет, что мы будем отвечать. Дальше — тишина.Скрыть

Много лет в кинематографическом королевстве живет красивая легенда. Она гласит, что гениальный и исключительно самобытный режиссер Алексей Герман задумал снять свое прощальное полотно, которое станет фееричным финалом его творческого пути и займет почетное место в списке фильмов нетленной классики. И замахнуться Герман решил даже не на Шекспира, а на самих Стругацких, чьи произведения издревле славились своей неоднозначностью и многоплановостью. Но не успел великий мастер закончить свое эпохальное творение, и знамя гения подхватили ег...о жена и сын. Ни один маркетолог не смог бы организовать такую яркую рекламную компанию. Так что неудивительно, что на свеженький фильм народ повалил толпами. Толпа, которая выходила из кинозала по окончании фильма, оказалась уже не такой многочисленной, и кстати, не такой одухотворенной. Как заметил Умберто Эко, который написал одну из первых рецензий на творение Германа (а точнее, Германов), «трудно быть зрителем этого фильма». Мэтр не преувеличил: непросто три часа наблюдать за грязными, плешивыми, немытыми людьми, которые только и делают, что сморкаются, плюются и ковыряются в своих и чужих экскрементах. Снято все это по-германовски изысканно, каждый кадр напоминает ожившую фотографию, но через три часа художественно снятого дерьма становится не по себе. Здесь даже не приходится говорить об игре актеров, ведь все герои фильма выведены совершеннейшими имбецилами, которые издают нечленораздельные звуки и строят рожи. Логика подсказывает мне, что сыграть такого персонажа не слишком сложно, тем более, что никакого развития образов не происходит — герой статичные и абсолютно картонные. Заваленный всем этим навозом зритель напряженно пытается понять: а где же здесь Стругацкие? 50 лет назад прославленные братья-фантасты создали очередное яркое произведение, в котором вновь завели разговор о роли интеллигенции в истории и множестве других важных вещей. А заодно забросили в головы читателей оригинальную тему для дискуссии: what if God was one of us? По их мнению, такой эксперимент дался бы Всевышнему с трудом: ему было бы непросто удержаться в роли демиурга и выполнить свой нравственный и моральный долг. Ему, наверное, было бы трудно не только в арканарском Средневековье, но и в мире сегодняшнем, ведь, не смотря многие века стараний, далеко нашей реальной действительности до светлого XXII века, где жители прекрасного города Ленинграда вплотную приблизились к божественности. Но Стругацкие — идеалисты, милые оптимистичные романтики. Создавая свой серый Арканар они и подумать не могли о картинах, которые нарисует Герман. Символика серости, кстати, блестяще обыграна братьями-фантастами: серые лица, серые стены города, серый рассвет — все это давит и угнетает. И создатели фильма не пожалели серых красок, собрав в одном флаконе все мерзости Средневековья, превратив Арканар в дантовский ад. И пожив в этом хлеву, даже божественный Румата превращается в свинью. Он, конечно, все время моется, раздает налево и направо бесконечные белые платки, единственный обращает внимание на царящую вокруг вонь и играет на своей странной дудке непонятную этим темным людям мелодию. Но богу бесконечно трудно оставаться богом в этом мире, ведь постепенно он становится таким же, как окружающие его арканарцы. Он не испытывает моральных терзаний, ведь в этом царстве-государсве спасать попросту некого: здесь нет ни светлой рыжеволосой Киры, ни милого увальня Пампы, ни мудрого Будаха, ни талантливых поэтов и изобретателей, которых вытаскивает из лап арканарской инквизиции книжный Румата. Серые обязательно станут черными, а Возрождения и даже его зачатков здесь нет — земные наблюдатели ошиблись. Поэтому в царстве Германа вопрос «Быть или не быть?» звучит уже совсем с другой интонацией. Речь больше не идет о возможности божественного вмешательства во имя исторического прогресса, ведь в беспросветно сером мире богу остается лишь одно: дать выход своей злобе и устроить в Арканаре массовую резню, а может быть, накрыть эту жуткую планету очередным потопом. Эх, непросто, наверное, было режиссеру уходить с такими вот мыслями. Фильм наводит на размышления, а ведь это главное, что требуется от художественного произведения. И можно было бы простить режиссеру трехчасовое ныряние в сортир, если бы не одно но. Заключается же оно в том, что фильм не является самостоятельным. К просмотру произведения Германа лучше всего приступать после прочтения Стругацких, причем желательно минут через 20 после того, как перевернута последняя страница. В этом случае у зрителя есть шанс узнать героев, интуитивно нащупать знакомые эпизоды, и хотя бы приблизительно разобраться кто здесь за белых, а кто за красных. Никто, конечно, не ждал от Германа четкой драматургии, но без книжного подспорья фильм превращается в набор омерзительных серых кадров, так что мыслей не возникает никаких. В конечном итоге, для того, чтобы увидеть все фишечки режиссера, да и захотеть их рассматривать, зритель должен понимать, что происходит на экране. Да и вообще, то, что на бумаге подается намеками, вариантами и недосказанностями — например, версия о том, что Киру убил Арата, стараясь спровоцировать Антона-Румату — фильм выдает прямо в лоб. Злая пародия на Стругацких остается без оценки.Скрыть

Пару часов назад я посмотрел «Трудно быть богом». После выхода из зала, честно говоря, я не мог привести мысли к единому знаменателю. Все таки, для неподготовленного зрителя этот фильм весьма сложный. Когда я уже добрался до дома и почитал пару рецензий, всё как-то устаканилось. Так что, я хочу рассказать о первом впечатлении и впечатении спустя некоторое время. 1) Операторская работа на высшем уровне! Длинные планы сняты просто невероятно, зритель как-будто полностью погружается в фильм и смотрит на происходящее своими глазами. Ка...к писалось ранее, в фильме куча грязи и удивляет именно то, как оператор снимает десять минут без монтажа, поднимая и опуская камеру по всему этому хлеву, не пачкая ее, и передавая полноценную картинку. Следующий момент — это атмосфера. Кино получилось атмосферным. Постоянный туман, ливень и черно-белая пленка окунают зрителя во всю эту безысходность. Отдельно стоит отметить запахи, на них акцентируются герои, часто упоминая вонь, но и без их слов она чувствуется где-то в носу. Ярмольник вписался в мир Арканара. Другого актера я наверное и не представляю. Особенно отмечу его голос, который сливается со всей угнетающей картинкой, но в тоже время отличается четкостью и «земным» спокойствием. 2) Тем кто собирается на фильм советую почитать хотя бы краткий сюжет произведения Стругацких, так как я действительно не все понял, когда смотрел «ТББ». Думаю позже пересмотреть, но пока выскажу свои предположения. В моем понимании Дон Румата — бог этой земли. Но бог, который сам задается вопросом бог, ли он?! Это на протяжении фильма он и пытается понять. Не зря он ищет людей, которые хотя бы чуть-чуть отличаются умом и помогают ему ответить на этот вопрос. Глупцы просто приклоняются ему, а те, кто поумнее философствуют на тему, что есть бог, не видя в нем Румата. Их мысли не устраивают Румата, и он находится в каком-то противоричии. Да он понимает, что он — наука, знания, опыт землян, но с другой стороны он такой же человек и ничто человеческое ему не чуждо. Ответы приходятся к концу фильма, когда он пренебрегает принципам земли: «не убий» (а ведь на этой планете он в роли наблюдателья-ученого, который не имеет права влезать в историю развития) и он решает конфликт с помощью своей силы. Быть может, решает справедливо, но не имеяя права. На земле за такие вещи его ожидала бы смерть (тюрьма, казнь или нечто подобное), а здесь он вершитель судеб. Неизвестно в какую сторону приведет его решение, но картина навевает фатализм. Уничтожение зла — злом не ведет нас в светлое будущее, а только тормозит ренессанс. Все слишком сложно, но именно поэтому Трудно быть богом! Мне сложно оценить этот фильм. Скажу, что это шедевр. Шедевр, который не для всех, быть может и не для нас…Скрыть