Туринская лошадь. Все комментарии

Смотрела этот фильм в несколько подходов. Подходить к нему с готовым набором каких-то привычных оценочных критериев — все равно что пытаться описать в двух словах величие черной дыры. Итак, шесть дней. Три существа — отец, дочь и лошадь. Каменный дом, летучая буря. Твердая картошка, прозрачная водка. Густое молчание, обмен пустыми фразами. Отчаяние, надежда. Тьма, свет. Жизнь, смерть. Появление соседа и его спутанная кафкианская речь, приезд странных цыган — все это никак не добавляет красок к дихотомии Белы Тара. Фильм, как и его сау...ндтрек, выдержан в стиле минимализма: герои повторяют одни и те же действия, виолончель ржаво дребезжит снова и снова. И из этого повтора выползает безграничный экзистенциальный ужас. К третьему дню приходишь к выводу: да лучше бы главный герой совершил что-то ужасное — чем просто тупо колол дрова. Лучше бы девочка выбросилась в колодец — чем только сидела перед зарешеченным окном, за которым гуляет апокалиптическая буря. Лучше бы лошадь лягалась и билась в стойле, как кони в фильме Триера «Меланхолия» перед падением планеты на Землю, — но она просто стоит и смотрит в никуда. Кинокритики должны набрасываться на этот фильм как на десерт в мишленовском ресторане. О нем можно написать очень много: и с точки зрения драматургии, и сценария, и актерской работы, и всевозможных символов, и переклички с великими предшественниками. Этот фильм — для диссертаций, но что он может дать простому зрителю? На этот вопрос мне трудно ответить: он не смотрибелен. Отсылка к Ницше вначале обеспечивает какую-то интригу, но она совершенно иссякает уже минут через десять, когда становится понятно, что никаких подробностей к знаменитой сцене не добавится. Да, гениальный философ Фридрих Ницше — очень чувствительный, нервный, в сущности — совершенно больной человек, который считал сострадание унизительной слабостью и превозносил здоровье, силу и красоту, сошел с ума, увидев, как бьют старую лошадь. Какая ирония судьбы… Проясняет ли дальнейшая судьба лошади сдвиг в сознании великого немца? Я бы не сказала. Что же остается нам? 1) Смотреть и наблюдать детали. Кстати, только ближе к середине фильма я обратила внимание, что отец использует исключительно левую руку. Наверное, поэтому так дико выглядит сцена с поеданием горячей картошки, которую он чистит и мнет шустрыми пальцами одной руки, пока девочка — скорее, маленькая женщина даже — аккуратно, по кусочкам, съедает свою порцию. 2) Провести эксперимент над самими собой — способны ли мы выдержать два с половиной часа бессобытийного видеоряда, выдержанного в стиле кошмарного сна. Возможно, фильм Белы для кого-то послужит мерой собственного отчаяния — кажется, скорбь этого режиссера бесконечна.Скрыть

Такая странная, тягучая и атмосферная картина — большая редкость в современном кинематографе. Особенно если учесть сам факт присвоения звания «картины». Старый дом из крошащегося камня в низине. Бедный старик и его дочь. Умирающая лошадь и завывающий ветер. Что — то не так. Короед больше не точит дерево. Тревожное ожидание того неназванного явления, которое должно вот-вот произойти, искривив само существование героев… Два с половиной часа черно — белой палитры, траурной музыки, прекрасной операторской работы и вареной картошки. Ни о как...ой динамики не стоит даже заикаться. Если вытерпели «Ностальгию» Тарковского, то переживете и «Туринскую Лошадь», при том, что слово «переживете» вовсе не означает мучительное ожидание финальных титров. Здесь ничего не нужно выжидать или ожидать. Надо лишь в самом буквальном смысле отключить мозг и просто созерцать. Смотреть на огонь в печке и улавливать редкие реплики, порой замененные закадровым голосом. И спросить в конце: причем здесь, собственно, Ницше? Как звать. Можно позвать на помощь Юнга, и тогда колодец больше не будет колодцем, а цыгане — цыганами. Несчастная лошаденка — вовсе Иисус, принявший смерть на пятый день и вряд ли воскресший на седьмой. Смерть, которую Ницше призирал до того самого момента, как ощутил себя страдающим за все человечество. Несчастной итальянской клячей. …Ветер стих, и было слышно, как они едят сырой картофель. У каждого свой крест. У каждого своя Туринская лошадь.Скрыть