Великолепное воскресенье

Однажды я встретил на улице влюблённого нищего. На нём была старая шляпа, пальто потёрлось на локтях, башмаки его протекли, а в душе сияли звёзды. Виктор Гюго Токио, сороковые годы прошлого века. Годы, охваченные войной, оставившей разрушенные улицы и жизни. Люди учатся выживать: у одних теплятся грёзы, другие лишились и их, а Акира Куросава как нельзя кстати снимает социальные драмы. Его герои — бедные влюблённые, не имеющие собственного крова, — жертвы времени, что погрязли в клоаке всеобщей угнетённости, но которые совершенно... отличаются от прочих несчастных — хулиганов и пройдох, страдальцев, застрявших в сутолоке однообразных дней. В бесконечной серости измученных будней, влюблённые ищут выход, которого нет, а не находя, воображают его сами. Имея в кармане ничтожные гроши, они из последних сил стараются не поддаться отчаянию, а живут мечтами, скитаясь по улочкам и своим внутренним мирам, в надежде отыскать себе укромный уголок и обрести простое человеческое счастье. Японский киноклассик, помимо реалиста, открывает в себе и мечтателя, но тем не менее не впадает в крайности, а сосредотачивается на конфликте между иллюзией и реальностью — теме, к которой он вернётся снова и снова. В тяжёлые для страны времена людям необходимо было вдохновение. Его-то и стремился придать Куросава, отражая при этом актуальные тогда проблемы, как голод и нищета. Но монохромный мир для любящих сердец стал переливаться палитрой красок, невзирая на равнодушие общества. Режиссёр задавался вопросом: каково оставаться человеком в столь холодном и безнадёжном окружении? Влюблённые находят спасение друг в друге, и даже зная, что мечтам им не помочь, а призрачным мирам суждено когда-нибудь рухнуть, они всё же продолжают грезить, потому что только грёзы и питают эти жалкие души, несмотря на то, что их обманчивое счастье покрыто вуалью печали. Лента Куросавы полностью пропитана грустью, но эта грусть скорее светлая, ведь даже со дна виднеются звёзды. Её герои — это персонажи Гюго, отверженные, которые смеются, за чьей улыбкой и тоской скрывается вся горечь и обречённость их мира. И в самые трудные минуты Куросава, подобно французскому романисту, возвращает, казалось бы, навечно утраченную надежду. В конфликте между иллюзией и реальностью первая всё же одерживает верх ввиду необходимости и тональности картины. Апофеозом является заброшенная уличная эстрада, которая становится для персонажей настоящей концертной сценой, где герой дирижирует воображаемым оркестром для воображаемых зрителей и своей избранницы, а в кадре символично начинает играть «Неоконченная симфония» Шуберта. Ведь в действительности их жизнь ещё не заканчивается, и она идёт своим чередом — хоть с былыми грёзами, хоть без них. Вопреки отображению послевоенной атмосферы и мрачного реализма, Куросава не делает никаких социальных выводов, а посредством героини обращается прямо в камеру, прося всех открыть сердца и помочь бедным, подарив им мечту. А музыка всё продолжает литься под тоскливым небом, где всегда будут скитаться эти влюблённые, так и не нашедшие себе места в мире и сделавшие мир своим местом. У них всегда будет своя мечта, а у Японии — свой Куросава.Скрыть