Вояж в Агатис

«Вояж в Агатис» — история нестандартной семейной пары, которые ищут и быстро находят любопытную жертву. Жертва очарована одним только взглядом зрелого негодяя у которого на ее счет уже составлены планы. И жаль, что наивная жертва не о чем не догадывается с самого начала. Казалось бы, что может быть странного в том, чтобы принять предложение незнакомца покататься на шикарной яхте? И действительно, все складывается как нельзя лучше. Поначалу. До тех пор, пока в пленительном взгляде незнакомца уже не присутствует что-то притягательно...е. Скорее теперь этот взгляд вселяет страх. Но уже слишком поздно думать и анализировать происходящее, потому что вокруг лишь вода и это означает, что остается лишь покорно подчиняться прихотям своего мучителя. Другого выхода нет. Сбежать с яхты не представляется возможным. Садист пользуется этим положением. Лизу — юную жертву приводит в шок пожелание садиста видеть ее тело абсолютно нагим на палубе и она отчаянно сопротивляется. Только опытный Рафаэль знает, где находятся те самые болевые точки на которые можно с легкостью надавить, чтобы все прихоти были исполнены в точности. И теперь, тело Лизы полностью в его власти. Он насилует, издевается и получает колоссальное удовольствие. Классический сценарий, когда из объекта вожделения и страсти, мужчина вдруг превращается в свирепого, жестокого зверя, которому чуждо что-либо человеческое. И все же, жертве дается шанс выжить. Но увы, это не совпадает с планами Рафаэля и Изабеллы. Все завершается тем, чем и должно было завершиться. Но гораздо приятнее было растянуть это удовольствие. Ведь в этом и заключается вся суть садизма. 8 из 10Скрыть

«Вояж в Агатис» стал третьим вышедшим в прокат фильмом Мэриена Дора, поскольку его дебют «Документальный мусор» целых 9 лет лежал на полке. Стоит сказать, что это самый доступный для массового зрителя фильм Дора, узнаваемо заимствующий мотивы «Нож в воде», дебюта Романа Полански, и морского триллера «Мёртвый штиль». На этот раз Дора выбрал объектом рассмотрения странную семейную пару, которая знакомится с юными девушками и увлекает их в опасное путешествие, логической точкой которого будет смерть. Зритель и сам наверняка хоть раз ...слышал о таких людях, развлекающихся любовью втроём. А союз Рафаэля и Изабеллы интересен ещё тем, что это типичные отношения доминанта и жертвы. Причём оба героя по ходу действия раскрывают себя и как садистов, и как жертв. Рафаэль, например, жертва своих инстинктов, страстей, а Изабелла пользуется властью над мужем, по-женски умело воздействуя на его слабости. В конце концов, он делает только то, что хочет она, хоть и сам боится признаться в зависимости от жены. Для этой пары сторонние девушки — лишь средство подстегнуть увядающие чувства, придать необходимой остроты их союзу. Они — мясо, хоть сами жертвы до поры не подозревают об этом. Мэриен Дора не зря пригласил на роль Лизы Жанну Лизу Домбровски, игравшую годом ранее в «Связанной» авангардистки Марии Битти. Дора тоже интересует бдсм, только он смотрит вглубь, на психологию отношений, почти не включая в свой фильм какие-либо атрибуты. Лишь раз он позволит Лизе быть связанной, причём буквально, а вовсе не фигурально, как у Битти. Дора по-своему тоже высказывается на тему мужского и женского начал. Он как бы вспоминает изначальный смысл инь и янь, важнейших элементов восточного космогенеза. Они противоположны друг другу, но именно их борьба даёт жизнь миру, гармонию природы и смысл человеческого бытия. Инь и янь неразлучны, как мужчина и женщина, жизнь и смерть, добро и зло. Дора очень любит играть на контрастах, на противопоставлении, как бы сообщая зрителю мысль о принятии мира таким, как он есть. И зло полезно, ибо без него не было бы добра. И смерть страшна только по сравнению с прелестью жизни. Мужчина — тёмное начало, доминант-садист, а женщина — пассивная светлая сторона. Лиза же подобна зёрнышку, угодившему против двух жерновов. Её голос звучит за кадром даже после смерти её героини, как бы из толщи воды, из глубин Леты, знаменуя неисчезающую душу. Человек всегда на перепутье, между светом и тьмой, любовью и ненавистью, жизнью и смертью. У каждого пути есть конец, а у дороги — начало. Режиссёр-экзистенциалист изображает Лизу в типичной пограничной ситуации. Ведь часто на пороге смерти человек впервые осознаёт себя живущим, и что жизнь — это цепь дорог и свобода выбора. «Человек обречён быть свободным», как писал Жан-Поль Сартр. Спокойствие глади морской — антитеза вечно неспокойному человеку, море души которого омывают волны страсти. Захотев романтики, поверив в обещания Рафаэля, что он её любит, Лиза сама выбрала свой путь. Но только лишь на острове она впервые осознала свою ответственность за свои поступки, и что, поддавшись страсти, легко угодить в беду. Она поняла, что выхода нет, и что ей надлежит умереть, стать как бы агнцом для заклания, дабы умилостивить демонов душ Рафаэля и Изабеллы. Дора не бесстрастно наблюдает. Он не желает отпускать Лизу в инобытие. Её голос исчезает лишь с последними кадрами фильма. А на фоне финальных титров бурлит океан, глубины которого скрывают грехи. Возможно, для природы нет особой разницы между жизнью и смертью отдельного человека, но Дора мужественно присутствует до самого конца, когда голос умирающего, уходящего во тьму, растворится в глубинах вод, и гладкая поверхность мироздания скроет ещё одну несчастную душу. Вы никогда не задумывались, каково это — присутствовать при таинстве смерти? И как важно уходящему чувствовать, что он не один. Дора циничен, как и всякий врач, довольно наглядевшись в глаза смерти. Для него шоковые сцены вовсе не самоцель. Он борется со смертью так, как может, отображая хаос бытия и, самое главное, хаос в человеческих душах. Бессмысленность жизни порождает насилие, как акт отчаяния и проявление слабости. Напротив, стойкий человек выносит все тяготы, порой обретая ореол мученика. И именно Лиза, смирившаяся со своей судьбой, является в большей степени победителем, нежели безумная парочка, не могущая жить, не соприкасаясь со смертью. Порой в смирении гораздо больше силы, чем в отчаянной борьбе. Фильмы Дора могут быть неприятными, отвратительными, его выводы неприемлемыми, но нельзя не отметить уникальное чувство стиля, полное соответствие содержания форме. В чём-то Дора идёт дальше Буттгерайта, заглядывая как бы за черту. В его кинематографе на равных соседствуют жизнь и смерть, насилие и любовь, вера и отчаяние. Он выбирает пограничные ситуации, отчуждает мир от человека, ведь перед смертью все мы одиноки. И в то же время не отпускает своих героев до самого конца. Ведь только единение людей, по экзистенциализму, способно одолеть бессмысленность и подарить надежду перед лицом пустоты. 7,5 из 10Скрыть