Все о моей матери. Все комментарии

Гениальность любого режиссера, на мой взгляд, заключается в его способности игнорировать свою сущность. Мол, умей сделать новое, с тобой не связанное — и наслаждайся. Альмодовар — суетливый, бесшабашный, бестактно-чувственный и идеально искренний режиссер сам себе воздвигнул памятник, обосновав его собственными чувствами, мыслями и переживаниями. Так получился его лучший фильм, и один из моих любимых кусочков мировой культуры. Да здравствуют исключения из правил, а среди них — «Все о моей матери». Если не утонуть в столь ярких красках и не ...захлебнуться в собственных слезах от музыки, можно почувствовать удивительную особенность фильма — он до одури похож на стихотворение о самой обычной женщине в мире. Представьте сценарий, написанный поэмой — ничего не изменится. Только вот Мануэла — великая мать, способная пережить смерть собственного сына и в награду получить еще одного. А для Альмодовара невероятная мощь женской силы и ее первородная боль — обычное явление. Мужчины не способны ни понять ее, ни остановить. А тем счастливчикам, что стали женщинами, суждено оглядываться на свою прошлую жизнь с усмешкой и застрять где-то посередине между мирами, лелея свою, бесспорно, женскую душу. Трагизм женского начала понятен с первых кадров. Эстебан — любимый сын, который хочет быть писателем (который хочет творить и созидать). Мануэла — мать, прекрасно знающая, что значит быть матерью мужчины, который хочет быть творцом. Также Мануэла знает, что слово «женщина» — синоним страдания, потому она словно бы боится сблизится с сыном и уж точно знакомить его с другой важной женщиной, его отцом (простите мне улыбку на лице ладно?). Этот мир разрушен после смерти Эстебана, и теперь главная миссия матери — по-прежнему любить сына так, словно он жив. Мануэла готова к этому. Ее дальнейшая поездка за сердцем сына -доказательство начала вечного страдания (сцена похорон была бы здесь абсолютно неуместна, ведь прощаться надо с сердцем, а не с телом). Она вернулась туда, где все началось — в Барселону, к почти родным проституткам, геям, транссексуалам, чтобы найти отца Эстебана. Мать приветлива со всеми, улыбчива в меру, похоже, она искренне любит людей и тратит на них тот ком любви, который не достался Эстебану. Люди, окружающие Мать, тоже поистине оптимистичны. Умирающая монахиня Роса, веселая Аградо и актриса Дымка. Их жизнь со стороны — ноша, которая не снилась мужчины, ибо они чувствовать не умеют. В этом аляповатом кадре их посиделок за бутылкой вина нет ни намека на трагедию — которая, собственно, наполовину произошла. Да, повсюду страдания — это же не повод не смеяться. Альмодовар здесь словно говорит — любая случайно встреченная женщина может нести в себе ту же боль, что и Мануэла. Отношение с отцом мальчика — Лолой (мужское имя осталось за кадром) — верх ее страданий, ее мучения, ее боли. Она не сказала Лоле о его сыне из-за того, что он «как чума» — злой, глупый и безмерно эгоистичный. Но мальчик так хотел познакомиться с ним (со своей второй половиной), что Мануэла готова найти его и, прорыдав, сказать ему про умершего сына. Сказать на похоронах подруги, которую тоже убил Лола. А затем показать ему сына от этой подруги, которого он наградил смертельной болезнью. Чувств к этому существу не должно быть — да кого же любить в этом мире, если он всех уничтожил? Правильно — его ребенка. Судьбоносная трагедия — она словно возродила своего сына, получив его от того же порочного человека. Мужчина — символ хаоса и разрушения. Женщина, в особенности Мать — созидающая, защищающая, страдающая не потому что «надо», а потому что по-другому нельзя. Дон Педро вовсе не отказывает мужчинам в существовании. Просто он населил своей мир только женщинами из-за сложности объекта. Так чувственней, красивей, эмоциональней. Не верьте тем, кто уверенно считает Альмодовара мэйнстримщиком, а фильм — мыльной латиноамериканской оперой, с которой великий режиссер просто развлекался. «Все о моей матери» — игла, что аккуратно втыкается вас и остается внутри долгое время. Если вы ханжа — будете вытирать слезы и говорить «Господи, пошлятина-то какая!». Если мужчина — злиться. Если женщина — сопереживать. Если Вы Педро Альмодовар, который уехал от своей матери в 16 лет (как и Эстебан от своей) — думать и вспоминать о своей матери, которая умерла четыре недели спустя после премьеры фильма, счастливая и спокойная. 10 из 10Скрыть

Очень крутой фильм Педро Альмодовара с молодой Пенелопой Крус, который еще и взял Оскар в 2000 году. Вообще, Альмодовар мастер не только режиссуры, но и отличный сценарист. Он может закрутить даже простую историю так и добавить в нее такие ситуации, что это и развлечет и позабавит вас, и заставит задуматься над многими вещами, и, конечно же, шокирует. Именно этот фильм Альмодовара принес ему популярность вне Испании. И это кино, как и все другие фильмы этого режиссера, очень противоречивое: ты как бы не хотел видеть эту сторону жизни,... но героям сочувствуешь. Смотреть естественно очень интересно, я бы даже сказала, на одном дыхании. Конечно, испанцы вообще и Альмодовар в частности, не имеют тех предрассудков, что есть у русских. Поэтому если вы ханжа, вам фильм может очень даже не понравиться. Но я за то, чтобы такое кино принималось зрителем на ура. Я думаю, и в нашей стране людям надо уже начинать спокойно относиться к всяким меньшинствам. Они тоже люди, у них свои истории, им можно сопереживать.Скрыть

После просмотра фильма начинаешь понимать, что больше я его не буду смотреть никогда. Одного раза вполне достаточно, чтобы понять желание режиссера показать зрителю «невидимые» стороны жизни испанских обывателей в конце 20 века. При этом, я бы не стал апеллировать к условиям «несвободы» испанцев в предшествующий период диктатуры Франко. Слишком «простой» аргумент выбрали многие кинокритики, сославшись на эту самую диктатуру и желание людей «сорвать» её оковы. Так в чем же заключается срыв оков? В показе нам женщин, которые раньше были мужчин...ами? Или в сильном мужском начале главной героини, которая совместила в силу жизненных обстоятельств, своему сыну отца и мать в одном лице и в которой мужское начало порой затмевает женское? А выплескивание на экран скабрёзных фраз: «Отсоси мне», «Нет, я тебе не буду отсасывать» и т. д., что вызывает лишь нервные смешки у современной публики. В реальной жизни, всё это было и при Франко. Можете не сомневаться. Только вот сейчас появилась возможность открытой демонстрации на широком экране всех этих непристойностей, которые были всегда и во все времена. Но зачем надо так эпатировать публику? Мы приходим в кино, чтобы отдохнуть от рутины повседневной жизни, получить наслаждение высокохудожественными образами героев и героинь, услышать нечто более приличное, чем мы слышим на каждом уличном перекрестке и в каждой подворотне. Так нет же, надо обязательно заставить зрителя и в кинотеатре ощутить всю безысходность нашей жизни, плюнуть в душу, а нам, зрителям, после всего этого, надо срочно искать другое кино. Более возвышенное и одухотворенное. В сюжетной линии фильма поразила обыденность, с которой происходит трансплантация органов погибших или рано умерших молодых людей. Если показанные фрагменты в начале фильма — это реальный слепок с современного испанского общества, то мне просто жаль этих людей. И кто скажет после этого, что для спасения жизни какого-нибудь миллионера, врачи специально не будут убивать обычных граждан, волею судьбы попавших на операционный стол? Когда сама жизнь и легальность трансплантологии в Испании просто толкает к возможности получения человеческих органов преступным путём? У Альмодовара в фильме об этом ни слова. Но зато очень хорошо показано отношение родственников умерших к тому, что у их умерших родных забирают органы для пересадки другим людям. Для главной героини фильма — это тоже норма. Она спокойно относится к тому, что органы её погибшего сына сразу идут на пересадку другому человеку. При этом, вышедшие к матери врачи, сообщают ей, что сына спасти не удалось. Так может потому и не удалось. что нужны были его органы более богатому пациенту? И самое удивительное, что Эстебан, ещё при жизни, посетив один раз семинар своей матери по трансплантологии, подписывает бумагу, в которой соглашается отдать свои органы на пересадку после своей смерти. А не подписал ли он своей собственной рукой смертный приговор себе? Попав в автоаварию и оказавшись на операционном столе, он уже не властен что либо изменить, а врачи вольны его «зарезать», чтобы использовать его органы для богатых клиентов. Полный цинизм, обман и деградация морали и этики человеческих взаимоотношений. И не надо мне говорить, что это всё мои домыслы и предположения. Если такая возможность существует в принципе, то отследить её использование на практике просто невозможно. Ведь всё легально. И кто будет проверять? Страшно то, что в фильме это показано ещё и с положительной точки зрения. Мол, смотрите, как мы спасаем другие жизни за счет безвременно ушедших «доноров». Что касается наград, которые фильм получил в таком количестве в разных академиях и на фестивалях, то я здесь вижу прямую корпоративную солидарность профессионального сообщества с режиссёром, которого, по их мнению, незаслуженно лишили Золотой пальмовой ветви Каннского фестиваля 1999 года. После чего, на фильм обрушилась лавина, на мой взгляд, незаслуженных наград. Фильм можно посмотреть один раз в справочных целях. Удовольствия от просмотра вы явно не получите, но представление о современных испанских нравах, обывателях и государственной политике в области трансплантологии вы получите исчерпывающее, да ещё в художественном оформлении модного режиссёра Педро Альмодовара. «Приятного просмотра»…Скрыть

Альмодовар в силу своей ориентации в собственных картинах всегда смещает акцент на проблемы женщин. Мужчины же у него зачастую выступают в роли агрессоров. Поэтому философская фраза из слогана о том, что частью каждого мужчины является женщина, плоско обыгрывается наличием трансгендерных персонажей в фильме. И вроде бы их наличие несет крутой правильный посыл по типу «не бойся меняться» или «будь тем, кто ты есть». Но Альмодовар слишком радужно показывает, что смена пола — это нормально. Мне кажется, только человек, сменивший пол и переживш...ий гормональный дисбаланс после операции, может пропагандировать такое в аудиовизуальном творчестве. Я не говорю о том, что смена пола — это нечто ужасное. Нет, каждый волен выбирать, как и в каком теле ему жить. Просто Альмодовар сознательно или бессознательно не говорит о том, как в реальности обстоят дела с теми, кто поменял пол. Ведь не каждый справляется со стрессом от жесткого гормонального сбоя в организме, и потому, как писал Ирвин Уэлш в рассказе «Евротреш», доходят до ручки и кончают жизнь самоубийством. Еще непонятно, почему главная героиня, которая так легко бросается в слезы при одном упоминании ее сына, не винит в его смерти Хуму Рохо. Напротив, она устраивается к ней на работу и заводит с ней дружбу. А ведь в реальности посттравматический синдром съедает бедного родителя, так что он от отчаяния начинает винить каждого встречного в смерти своего ребенка. Но допустим, что наша героиня философски относится к жизни и смирилась со своей утратой за такой короткий промежуток времени. Зачем же она следила за парнем, донором которому пришелся ее умирающий сын? И с чего бы главной героине вообще идти работать в театр? Чтобы оправдать задумку автора, что «в каждой женщине живет актриса»? Почему мужчины изображены животными, которые либо пытаются изнасиловать трансгендера, либо попрошайничают у него минет? Это ни в коем случае не сексистское негодование, это поиски логичной объективности.Скрыть