Взгляды. Феноменология

Документально-хроникальный фильм Дмитрия Сидорова поражает своей самобытностью и бесконечным поиском точных образов связи человек-камера пары режиссера-сценариста. В фильме использовано множество методов, экспериментов. Например, первая открывающая сцена мужчины, которому снимают повязку с глаз после операции, вызывает ассоциации с экспозицией фильма «Зеркало» Тарковского, где юноша под гипнозом перестает заикаться. Моментально происходит завязка — в двух предложения закадровым голосом: автор бросает вызов словам Наполеона, что... можно отвоевать землю, но не время. Он будет доказывать обратное, исследуя возможности кино. И вообще автор смело расширяет круг вопросов от большего к еще большему — время, любовь, человек, смерть и бессмертие — каждый раз отрицая предыдущие открытия новым взглядом на хронику. Режиссер уверенно ведет несколько повествовательных линий, завершая каждую. И словно пленка, вертящаяся на бобине, эти линии постоянно вращаются по кругу, охватывая разные временные промежутки. В начале фильма после псевдохроникального кадра Эйзенштейна с разгоном-расстрелом людей на садовой появляется кадр улицы в наше время. Следов прошлого на ней уже нет, но если подождать — то «мимо пройдут два матроса», как и сто лет назад. Все повторяется, казалось бы. Камера — актер — подражает взгляду человека. И мы видим, как люди на ранних хроникальных кадрах доверяют ей со всей честностью, а то и даже чувствуют спиной. И как со временем все изменилось… В 20-е годы на одном из кадров хроники, по словам автора, мальчик смотрит на камеру с агрессией — «в ответ на механическую агрессию камеры». С этого момента на камеру появился новый взгляд. И камера теперь готова снимать страдания и смерть людей второй мировой войны. Режиссер еще больше создает напряжение и таинственность, объединяя троицу Гитлер-Муссолини-Сталин, которая не смотрела в камеру. Этот вопрос остается открытым. В фильме режиссер прибегает к интервью двух людей: слепого и экстрасенса. Что создает еще большее противоречие. Слепой не чувствует камеры, т. е. она — механизм. А экстрасенс ощущает ее как черную воронку, нечто живое, требующее от человека большего. И люди для него живые при просмотре, как и для самого автора. Но после войны между камерой и человеком появляется стена, и она исчезает под взглядом автора только в трех сценах — похоронах, встречи бывших узников ГУЛАГа, и при рождении человека. На протяжении фильма голос автора выделяет множество деталей, из которых собирается общая картина. Многие вопросы остаются без ответа, каждый ответит на них за себя. В наши дни как редкое исключение автор находит женщину в потоке людей, смотрящую в камеру как и сто лет назад. Связь времен, с одной стороны, или просто природа человека. Приближаясь к концу фильма, режиссер оставляет все больше белых пятен после 60-х, проводя слишком большой мост к современности. Пожалуй, вместе с этим сам голос автора и его преувеличенное внимание к теме смерти можно воспринять за недостаток фильма. В остальном же «киноэссе» оригинально раскрывает тему. Жаль, что автору не удалось продолжить исследование в наши дни.Скрыть