Запретная любовь. Все комментарии

Девушка фабричная, загримированная под Сати Казанову, открывает рот, имитируя пение, выпячивает губы, чтобы показать цвет хорошей, стойкой помады. Помада так хороша, что солдат не может отвести глаз от девушки (или от помады, сейчас мужчины разные бывают) Томный голос за кадром: «Все в восторге от тебя, а ты от «Мейбелин». Эти две минуты фильма можно было с легкостью продавать как рекламу помады или тонального крема, и уверяю, в качестве рекламного ролика материал получил бы больше зрительской любви, чем в качестве бессмыслицы, растянутой на дв...а часа. История создания данной киноленты такова: всегда находится обиженный потомок, который хочет показать, как все было на самом деле. Наш пример — фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой», который спродюсировал его сынуля, выставив отца загибающимся от ломки жалким наркоманишкой. В Англии есть свои обиженные, одна из них решила рассказать про «правдивые» отношения своей бабушки с Диланом Томасом, валлийским поэтом. Неудивительно, что поэт показан скотом с интеллектом табуретки, подлецом, мерзавцем, олицетворением всех гадостей и пороков. Интересно, когда же он писал свои стихи, если все время находился в запое? Поэт показан такой дрянью, что после просмотра фильма вряд ли кто-нибудь захочет ознакомиться с его творчеством. Д. Томас сыгран Мэттью Рисом да так, что от него просто тошнит — мерзкий, никчемный мужичонка. Сиенна Миллер была очень убедительна в роли Кейтлин — опустившейся, отчаявшейся жены поэта, но вызывала не отвращение, а жалость. Вера Филлипс (Кира Найтли) — классическая баба-дура. Карма у нее такая по сценарию. Муж на войне, пьяный Дилан в обнимку с бутылкой лежит в ванне, а дурочка Вера, исходя похотливой слюной, не знает, каким раком встать, чтоб ему отдаться. Это как женщине нужно не уважать себя, чтобы унижаться перед человеком, который открыто показывает ей, что она для него — никто. На Вере я мысленно поставила крест. Ничтожество. Под стать экранному поэту. Киллиан Мерфи, сыгравший Уильяма Киллика — причина, по которой я досмотрела этот фильм до конца. Его герою уделено неприлично мало экранного времени, характер практически не прописан — «муж, просто муж», но, благодаря своему таланту, Мерфи сделал своего героя не безликим четвертым, а самым запоминающими, самым чистым и честным. На фоне подленького и вечно пьяного Дилана, истерички Кейтлин, получающей мазохистское удовольствие от собственного падения и слабой на передок женушки Веры — Уильям единственный, кто вызывает симпатию. Одно плохо, он слишком простодушен, чтобы выбраться из той грязи, куда затащила его далеко не святая троица. Интересно, по каким параметрам отбирали актеров? Рядом с аристократичным и изящным Мерфи и так грубоватая Найтли смотрится просто неотесанным гренадером. Если вспомнить Киттен (Завтрак на Плутоне) и Эмму (Пикок), то женщины в исполнении Киллиана были намного убедительней и изящней Веры-Найтли. Фильм был интереснее, если бы актеров поменяли ролями — Мерфи бы был Верой и соблазнял поэта, а герой Найтли мочил фашистов. Роль Кейтлин и вовсе предназначалась Линдси Лохан, которая в тот период была в зените своих пьянок и кокаиновых загулов, впрочем, благодаря отлежке в рехабе, в карьере ЛиЛо на один плохой фильм меньше. Как байопик смотреть этот фильм не стоит, о поэте лучше всего рассказывает его творчество, чем «желтая» информация. Как историю отношений этот фильм я тоже порекомендовать не могу: характеры не прописаны, диалоги и ситуации высосаны из пальца, словно режиссер старался растянуть рекламный ролик на два часа. Удивляет лишь одно, как неплохие актеры могли согласиться играть в пустом никчемном фильме, лишенном сценария. Остается надеяться, что сумма в контракте приятно скрасила его отсутствие.Скрыть

Затея, положенная в основу очередью проходящих фильмов об отношениях, не находящих себе веского объяснения, не искоренила в конкретном случае главной своей проблемы. Схема межличностных связей, представленная идейной арматурой данного кино получает объёмность от антуража, но с логической своей необоснованностью — поскольку режиссёру необходимо оказать на зрителя эмоциональное воздействие априори (создаётся впечатление, что и никакого более) — складывается по итогам в размеренное повествование. Напиши режиссёр сочинение и предложись оно ко... вниманию заместо просмотра известного фильма, повесть показалась бы донельзя выравненной, вообразилась бы разглаженным полотном с малым количеством складок-помех от и до. Замечено было бы и подводное покрытие в сюжете, не предусмотревшее на себя камней и прочего, на чём можно было бы споткнуться. Эдакая набережная, спустя время покрытая морем и так и оставшаяся без его даров, без вынесенного на берег из самой его глубины. В этом смысле — пустой вакуум. Некоторая необусловленность поведения и мотивов героев тоже оставляет след, приводящий в прямое недоумение. Со второй части кино понятно преобразование Уильяма (время, как-никак, не застаивается, идёт своим чередом), но далеко не с тем же успехом изображаются остальные герои в том же промежутке, по большей части продолжающие бездействовать и коим-то образом менять кардинально взгляды (как думалось, впрочем, среди них самих): «- Он изменился. - Ты тоже». Однако конкретно герой Мёрфи получает большой отрыв в плане нравственном от прочих персонажей, что на его фоне затемнены плоскостью, одномерностью своих образов: Уильяма сломит война, нам покажутся развитие личности, изменения в его манерах и характере, но в то же время прочие трое не раскрываются до конца, продолжая следовать установленным порядкам. Где та поперечная линия, что покажет скачок, прервёт размеренность и проявит волю оставшихся? В фильме с упором на чувство должен ощущаться толчок, должна выводиться кривая из однозначной прямой. Или, опять же, это история одного командира, из-за кого, собственно, прежде и нарушился привычный распорядок в идиллии троих? Контраст, не доведённый до заключения. Но, ко всему прочему, содержательность кадров, удачно выдержанная атмосфера наводят на мысль, что компенсация недочётов, заключённых в отсутствующей морали состоит именно в картине. Сменяющие друг друга моменты можно без зазрения совести запечатлять и оставлять на память как заметку о ни с чем больше не сравнимой кинематографической умеренности, присущей теме 40-х годов в обстоятельстве усердно заглушаемого страха перед временем тогдашней войны. Хочется верить, основное — в чуткости к пейзажам, приуроченных к кинокартине по негласному принципу Романтизма, что оказалось бы вполне уместным. В них — эмоция, мысль. Кино достаточно многослойно, чтобы о нём судили однозначно, и оттого ли, что почва его зыбка и субъективна. А с рекомендацией двойственно. Если услада, приходящая с наблюдением приятно переданного тона способна удовлетворить, не считая оставленного на сей случай умственного напряжения, то — смело. Неоспоримый предмет дерзновения для эстета и сомнительный эмоциональный сумбур для любителей интеллектуальных кинолент. Достаточно проникнуться. 8 из 10Скрыть