Зимняя спячка. Все комментарии

Когда появились афиши к победителю Каннского фестиваля 2014, то по описанию создавалось впечатление, что фильм является калькой на «Сияние» Кубрика — отель, снегопад, отрезаны от цивилизации, мучения…Реклама подготовила сознание к просмотру триллера, оставив лишь тень упоминания о произведениях Чехова. Являясь никудышным знатоком Толстого и Достоевского (произведения которых, как говорят, также легли в основу «Зимней спячки»), но будучи поклонником творчества Человека без селезенки, могу с уверенностью сказать, что данная картина самая что н...и на есть чеховская. Не юмореска, нет, а та драма, которую писатель явил миру, в которой герои «больше едят, пьют… обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни». В-общем триллера не оказалось, зато есть картина о богатом помещике, получившем в наследство от своего отца землю с недвижимостью в горах Анатолии, что позволяет нашему землевладельцу безбедно существовать, содержа отель, в который заезжают погостить редкие туристы из Японии и прочие иностранцы. Другая же собственность сдается в аренду местным жителям. От такой роскоши маются от скуки жена главного героя и его сестра, недавно разведшаяся со своим забулдыгой мужем и приехавшая из Стамбула помогать своему братцу вести хозяйство. И в целом люди-то они не плохие. Но и не хорошие. У каждого тут своя правда. Барин Айдан — бывший театральный актер, который во времена оны прекрасно играл имама в первом акте какой-то пьесы. Вся его секундная роль состояла в том, что он выбегал на сцену с криком: «Где здесь сортир?!» В юности он автостопом объездил всю Европу, ночуя, где попало. Все это позволяет ему считать себя жизнью потасканным и умудренным опытом. Теперь же, на закате своей жизни, почему бы не позволить себе, как истинному художнику, заняться чем-то возвышенным, например, написанием статеек на религиозную тему в местную «Сельскую жизнь», а заодно уж и приняться за фундаментальный труд по «Истории турецкого театра». В таких вот праведных заботах проходят его дни. Сбор оброка с постояльцев взвален на плечи полицейских и судебных приставов, а ведением бумажных дел заведует его сестра, которая только и делает, что валяется на диване, попивая кофий с чайком, да заводит всякие праздные беседы о непротивлении злу, а за компанию и статейки братца критикуя. Жена нашего обобричителя — молодая красивая особа, младше своего мужа лет на 25—30, от нечего делать мужа презирающая и решившаяся заняться благотворительностью за его же счет. Отношения у них, мягко говоря, натянутые — было бы интересно посмотреть, как они друг с другом спят. А в качестве второстепенных персонажей — чернь, терпящая непосильные унижения и оскорбления от своего барина и его семьи. Но чернь тоже разношерстная: есть гордые упрямцы, есть прогинающиеся типажи с миндальной улыбкой и принципом «как бы чего не вышло», а есть просто безмолвные слуги. Фильм на самом деле классный и своей награды достойный. Да, он может показаться тягучим, долгим, скучным; темам некоторых диалогов можно удивляться — уместны ли они, возможно ли вообще в нынешнее время вести подобные беседы. Однако, всё это мелкие недочеты на фоне такого огромного полотна о человеческой природе, о многообразии ее проявлений. Полотна, позволяющего взглянуть на себя со стороны — на пошлость и обыденность собственной жизни, на свои мелкие мещанские замашки, на то, что в жизни есть нечто большее, чем товарно-денежные отношения, сытость желудка и комфорт мягкого кресла. Так что, друзья, советую вам превозмочь себя, кому это сделать трудно, и посмотреть этот фильм. Откиньте все мысли о насущном, забудьте о еде (не уподобляйтесь мне, который к концу второго часа просмотра думал о том, чего бы ему отведать на ужин). На три с четвертью часика забудьте о ваших чаяниях и погрузитесь в эту картину. 8 из 10 А Чехов — бессмертен и всемирен.Скрыть

Их было трое, всего лишь трое — Айдин, Некла и Нихаль. Их было трое, но разве этого мало, чтобы в одночасье привычное течение жизни у пенящихся густой синевой воды берегов Анатолии перестало существовать, а судьба, над которой ты, увы, не властен стала швырять тебя из одной крайности в другую, из страсти в одержимость, а из любви — в ненависть, граничащую с безумием. Они заперты снегами в отеле, заперты навека, на тысячелетия, заперты до тех пор, пока не разберутся в самих себе, в своих душевных терзаниях, толкающих их в зияющую безнадежной тьм...ой пропасть, в бесконечную бездну, из которой уже не будет возврата. Никому. В современном турецком кинематографе, главными лицами новой волны которой являются и Реха Эрдем, и Джем Йылмаз, и Семих Капланоглу, лишь за Нури Бильге Джейланом по-настоящему закрепилась слава режиссера, чье сознательное и бессознательное кинотворчество, учитывая характерный для него медоточивый коматозный нарративный стиль, равно близко как турецкому менталитету, в котором светскость и религиозность сосуществуют друг с другом, не подавляя и не принижая значимость ни первого, ни второго, так и всеохватывающей универсальной европейскости, ибо все фильмы Джейлана, начиная от относительно назидательного дебютного «Городка» 1997 года и завершая триумфальной на Каннах-2014 «Зимней спячкой», вписываются в привычный для европейского сознания гуманистический канон. Будучи самым европейским и по духу, и по манере турецким режиссером, Джейлан в «Зимней спячке» дозрел до своего opus magnum, выразив в этой продолжительной по времени своего повествования ленте все свои мировоззренческие взгляды, все свое отношение и к окружающему его современному миру, и к людям в нем, из века в век не меняющимся, а по-прежнему являющимися такими же порочными и страстными натурами. Визуальная, отточенная до перфекционизма, и чеховская по тональности поэтика рифмуется в картине с привычной неоднозначностью героев Достоевского и Толстого, а избранная режиссером неторопливость повествования, разлинованного лишь философскими размышлениями о пути человека и лишь к финалу взрывающемся неистовой и неизбежной болью и страданиями, затаенными до роковой поры, до замершего в своем течении времени, одновременно напоминает стиль Бергмана, Антониони и Тарковского. В картине как такового бытописательского реализма нет и вовсе, да он и никогда не был присущ Джейлану, однако в «Зимней спячке» условность подчеркнута резко, нарочито. Нет легкости «Однажды в Анатолии», и даже сама Анатолия угадывается лишь на уровне пейзажей, которые смакуются в фильме с неистовым, жадным эстетизмом. Внятный сюжет в «Зимней спячке» отброшен за ненадобностью; Джейлан предпочитает простенькой жанровой резьбе сложносконструированную вязь из метафор, символов и человеческих характеров — живых, полноценных, лишенных шелухи архетипичности и стереотипности. Режиссер старательно рисует концентрированную картину мира, который искусно накладывается на любые жизненные ситуации. В фильме нет по сути духа ни времени, ни места действия. «Зимняя спячка» — это, если угодно, фильм-роман, которому присуща исключительна романная — многоголосая, многослойная и многословная — форма повествования, ибо именно этим лишь и можно объяснить обилие в фильме лирических отступлений и прямых авторских высказываний о Человеке, Жизни и Смерти, Любви, Преступлении и Наказании, впаянных в основную строку сюжетного повествования достаточно цельно, без грубого шитья и декларативности. «Зимняя спячка», экстраполируя в своей насыщенной полифоничностью и полисемантичностью кинематографичностью ткани классические, намеренно хрестоматийные произведения Достоевского(«Идиот», «Вечный муж» и «Кроткая» к примеру), Чехова и Толстого, не страдает при этом от аллюзионарной избыточности, ибо фильм детализирован на молекулярном уровне и театрализирован на уровне избранного Джейланом киноязыка. Нет ни единой лишней фразы, ни единой лишней сцены или эпизода, одни тона и полутона в приглушенной гамме — в фильме все играет на воссоздание цельного философского полотна, полного пестроцветьем внутренних и внешних конфликтов в драматургическом скелете ленты, не лишенной, однако, и специфической авторской иронии(все-таки с Шекспиром и Вольтером Джейлан, пожалуй, что слишком и как никогда ранее до сего заигрался). Здесь Айдин и князь Мышкин, и вечный муж в одночасье, который не способен плыть по течению и любить простой, незамысловатой, лишь завязанной на плотские чувства любовью. Он толком не может разобраться в своих отношениях и с Нихаль — этой турецкой Настасье Филлиповной, которая, как и русская прародительница, опустошает и разоряет своих возлюбленных, сжигая их души и деньги, и с Неклой, в чертах которой легко распознать чистую и невинную сердцем и душой Аглаю. На всем протяжении фильма герои будут искать пути выхода из тупика отношений, в который они, впрочем, загнали себя сами. И спусковым крючком постепенного разматывания клубка этих кризисных любовных отношений становится снежная буря, замыкающая их в удушающем пространстве гостиницы. Отель «Отелло» становится ареной и для банальной битвы полов, причем женщина в ней одерживает саркастическую тотальную победу, и для столкновений нескольких взглядов на миропорядок вообще, ибо разрушительным силам природы противостоит куда как более разрушительная мощь Человека, который, самовольно загнав себя в угол, склонен не созидать уже, а лишь уничтожать. Плевать — на любовь, плевать — на чувства, которые уже не горят пламенем, а тускнеют черными угольками в камине. Их было трое в снегах, и каждый был и прав, и виноват, но вот раскаяние — истинное, неизбежное и неподдельное — пришло к ним не сразу, но слишком поздно.Скрыть