Ариран

Фильм «Ариран» стал для меня настоящим открытием, окутанным тайной и загадочностью. Режиссер задает в своей картине много вопросов про жизнь, смерть и искусство, но сам не всегда верит в те ответы, которые на них дает. Этот фильм очень неоднозначен, как и все его персонажи, которых объединил в себе Ким Ки Дук. Сталкиваясь лицом к лицу с творческим кризисом и безысходностью, главный и единственный герой «Арирана» едет в глушь, чтобы почувствовать себя не всемирно известным режиссером с десятками премий и наград, а обыкновенным челов...еком, способным на чувства. Его ни раз предавали близкие люди, которыми он дорожил, как предавали однажды каждого из нас. Душа героя раскололась на части, он потерял вдохновение и больше не может создавать новые фильмы, так же, как не может довериться никому, кроме себя самого. Его честность и талант — все, что у него осталось. В обычных фильмах искажаются многие вещи, но в этот раз Ким ки дук делает другое кино, в основе которого лежит драма его собственной жизни. Жизни без лишних прикрас, света и съемочной группы. Ким ки дук просто не может жить не творя. Даже когда творить, казалось бы, и не из чего, он создает искусство из обыденного, переплетая простую жизнь отшельника в палатке, его завтраки, обеды, ужины и долгие разговоры с самим собой в удивительную картину самопознания и философии. Что такое жизнь? «Она ничтожна. Всего лишь секунда в мировом времени.» Для Ким Ки Дука жизнь — это путешествие по холмам Арирана. Сначала карабкаешься вверх, затем падаешь вниз, и так снова и снова, но каждый раз встаешь и поднимаешься вновь, как бы сильно ты не упал. Режиссер рассказывает о том, что всегда чувствовал себя одиноким, и жизнь была для него тяжелым испытанием. Он жил в толпе людей, но никто никогда не был ему по-настоящему близок. Ким Ки Дук был совсем один, и это позволяло ему создавать многие сценарии своих картин. Он не придумывал их, а просто умел наблюдать за жизнью, а сейчас он наблюдает за собой и создает картину про себя самого. Но даже снимая исповедь наедине с собой, автор откровенен не до конца. Как бы тяжело ему не было, он не может изменить своей привычке и таланту — быть режиссером, поэтому добавляет драматизма в свое повествование и играет перед камерой даже в такой серьезный момент. Ведь, что бы он не снимал, это превращается в искусство. Как бы он не ненавидел себя или не чувствовал свое бессилие, талант от этого никуда не денется и будет рваться наружу. Ким Ки Дук показывает зрителям, что искусство есть во всем. Каждый наш день наполнен драмой и символами, главное уметь правильно их использовать. Актеры и свет вовсе не важны, можно говорить и с собственной тенью об очень важных вещах. Жаркое пламя огня противопоставляется в фильме холодному снегу, так же как противопоставляются друг другу разные грани расколотой души главного героя. Одна задает вопросы и ругает вторую, а та лишь стыдливо прикрывает налившиеся слезами глаза, не зная, как себя оправдать. Они как будто играют друг с другом, пытаются выяснить кто же из них прав, а третья грань лишь насмешливо наблюдает за ними. Может быть в ней и есть настоящий Ким Ки Дук? На протяжении всего просмотра складывается ощущение абсолютной документальности фильма, вплоть до самой кульминации, где герой убивает сам себя. Настолько хороша его игра, и драматичен образ, что ненароком начинаешь верить во все, что он говорит. Но насколько правдивой на самом деле не являлась бы эта история, рассказана она очень просто, и в этом ее красота. Очень сильной метафорой мне показался повторяющийся несколько раз стук в дверь, за которой каждый раз герой не видел никого, кроме самого себя. Ведь никто кроме нас, не сможет прожить за нас жизнь, справиться со страхами, написать сценарий или снять кино, а вдохновение и решение всех проблем просто так не постучатся в дверь.Скрыть

Обойдусь без заголовков и эпиграфов, так тонко или не очень подводящих к текстам, которые зачастую пишу с некой грустью. Но в этот раз мне особенно тоскливо, потому что мир покинул Ким Ки Дук — талантливый автор и прекрасный поэт кинематографа. Разумеется, если кино уместно хотя бы метафорично относить к поэзии. Только стихи у Кима печальные, порой мрачные, в них достаточно жестокости и страдания. Вместе с тем в них кипит страсть и разворачиваются драмы, а люди жаждут обрести внутреннюю свободу или покой. Правда, проявление чувств у э...тих персонажей довольно своеобразное и даже несколько грубое, но тем не менее любовь служит спасением для героя «Крокодила», как свобода для героини картины «Отель Птичья клетка». Тогда как само кино стало спасением для Ким Ки Дука, который в юности работал на свалках металлолома и фабриках, случалось быть и уличным артистом. Сняв пятнадцать фильмов, южнокорейский постановщик испытывает творческий кризис и исчезает на три года, живя отшельником в горах. Там он устраивается в жалкой лачуге, в которой есть печка, собственноручно сделанные мебель и кофеварка, а также кошка и камера, чтоб совсем не заскучать. Все просто и рутинно. Ким говорит со зрителем, грустно напевает народную корейскую песню «Ариран», иногда плачет, изливая душу, а после иронизирует и смеется над собой. Самокопание это или выражение самовлюбленности, но следить за режиссером и исследовать его — процесс небезынтересный. В основном он рассказывает о себе, замкнувшись в холодных стенах, в которых нередко оказываются герои его картин, вроде «Пустого дома» и «Плохого парня». Хотя даже в открытых пространствах «Острова» или «Весны, лета…» они не менее одиноки. Вполне можно было в эти горы привлечь съемочную команду с актерами и снять еще одну сложную и печальную историю, отражающую депрессивное состояние автора. Однако получилось экспериментальное документальное кино, которое режиссер называет драмой, где актером выступает он сам, и себе же задает вопросы, сводя с ума частыми упреками. Одиночество, что он всегда ощущал, несмотря на присутствие людей вокруг, и стало рефреном его творчества с поисками себя или некоего смысла, подобному тому, как тема утраченной любви и бесконечных воспоминаний о ней повторялась из фильма в фильм у Вонга Кар-Вая, или как женская самоотверженность и непоколебимая материнская любовь у Кэндзи Мидзогути. В «Ариране» Ким Ки Дук жалеет себя, долго рефлексирует и, наконец, действует. Искренний диалог со зрителем служит своеобразной терапией, после чего режиссер немедленно возвращается к кино, что, очевидно, единственный выход из стагнации. Возможно, все необходимое Ким сказал уже до временного затворничества, что он и допускает в документальной драме, а быть может, самое важное было сказано в дебютном «Крокодиле». Но страх оказаться забытым толкает к постоянному движению, точно героя его «Реального вымысла». Пусть вдохновение не всегда сопутствует автору, а творческих ступоров избежать невозможно, однако счастливейшие моменты его жизни, по собственному признанию, прошли непосредственно во время съемок. Режиссер также рассказывает о желании ездить в другие страны и снимать там кино. Возможно, в Латвии Ким искал очередное вдохновение, но ожидало его то, к чему он всегда относился с настороженностью, и что нередко имело место в его фильмах. В «Ариране» он затрагивает тему смерти, говоря о ней абстрактно, как о чем-то белом, превращающемся в черное. «Это невозможно понять и нельзя выразить как одну из форм надежды; смерть — крутой утес; это как закрывать дверь, свет исчезает». … Только фильмы остаются. И после зимы снова наступает весна.Скрыть