Отсмотрев, без особого интереса, данный шедевр, я, любопытства ради, зашел на imdb, и увидев восьмерку, задался тем же вопросом, каким задавались Толстой, Вольтер и сотни других мыслителей, читая оды безвкусным и плохо слепленным «драмам» Шекспира.
Действительно, французский фильм выглядит калькой с советской картины «Республика ШКИД», 1966 года, имеющей на imdb те же восемь баллов. Сюжет, типажи, характеры и коллизии до удивления похожи. Озлобленные, необычайно агрессивные «трудные» подростки, деспотичный директор, предпочитающий кнут прянику, беспомощные педагоги, бегущие «с корабля» после очередной травматической «шутки» воспитанников. Французы лишь совместили несколько персонажей в лице главного. Например, заигрывающий с воспитанниками, и не «стучащий на своих» педагог, в конце концов был бит учениками и изгнан директором. Здесь же персонаж Жюнё (Jugnot), новый надзиратель (surveillant) школы, этим зарабатывает баллы авторитета у шкодливых школяров.
Все бы ничего, и вторичность можно было бы списать на давность прототипа, литературная основа которого датирована и вовсе 1927 годом. И можно списать неправдоподобность сюжета, где мудрый пастырь увлекает зубастых овец хоровым пением, на жанр оптимистического моралите, в лучших традициях романтизма. Но тут возникает вопрос об антураже, на который в фильме нет не только ответа, но даже робкого намека. Откуда эти дети? Что это за время, когда во Франции вдруг появились, по сути, тюрьмы для детей? С «Республикой ШКИД» все ясно — действие разворачивается в начале 20-х годов, когда еще не закончились гражданская война и интервенция, а страна лежала в руинах, по которым бродили тысячи одичавших сирот. Их отлавливали по подвалам и помойкам, и водворяли в такие вот «шкиды», чтобы из маленьких волчат вырастить, по возможности, полноценных граждан.
Но что могло случиться в благополучной Франции, чтобы там появились «дефективные» школы? А там случился режим маршала Петена. Оккупированная Франция переживала самые позорные дни, и честные, сохранившие гордость, французы, не желавшие служить подонку из Виши и его покровителям-варварам, томились в тюрьмах или гибли под пытками в застенках гестапо и петеновской «милиции». Вот их-то осиротевших детей и отправляли в подобные заведения, и именно у них были объективные причины ненавидеть учителей и надзирателей, в которых они справедливо видели врагов, прислужников режима Петена.
Но почему авторы фильма, ни словом об этом не обмолвились? Потому, что данный фильм — ремейк «Клетки с соловьями» (La Cage aux rossignols), вышедшего на экраны в 1945 году. А сниматься он начал еще раньше, в 1943 г., с благословения маршала, считавшего, что «волчье семя» можно перевоспитать церковной музыкой. На роль главного хориста был приглашен «профи» — член коллектива Manecanterie des Petits Chanteurs a la croix de bois (Церковная школа маленьких певцов с деревянными крестами). Это был уникальный коллектив! В 1942 г. он гастролировал в Берлине и пел самому фюреру! За этот подвиг руководитель хора, аббат Мийе был награжден. Маршал торжественно вручил ему «франциску» — обвязанный фасциями топор, красовавшийся на флаге опозоренной Франции.
Сценарий был полон верноподданнических жестов «спасителю нации» и реверансов в сторону оккупантов. Но тут случилось Освобождение, танки генерала Леклерка вошли в Париж, а маршал отправился под трибунал. Режиссером фильма был некий Древиль — удивительно гибкая личность, напоминающая Ничипора из «Свадьбы в Малиновке». Еще до оккупации, в 1940 году, он якобы собирался снять документальный (!) фильм о зверствах гестапо, а в 1943 с тем же энтузиазмом принялся за «Клетку» (название которой, изначально, было другим). Очередной поворот истории заставил Древиля переработать моральную сторону, сгладив все углы, и обезличив ситуацию переносом действия в… 30-е годы! Лагерь для детей антифашистов превратился в колонию для малолетних преступников, которых уж точно волновало хоровое пение псалмов. Имя аббата с топором исчезло из титров, что и неудивительно — французы припомнили подобные гастроли в Берлин и более значимым фигурам: Эдит Пиаф еще долго отмывалась от позора и оставалась вне эфира, Александру Алехину запретили въезд во Францию.
И вот теперь Баратье переработал (в который раз!) сценарий злополучного фильма, и выпустил его на экран. Зачем? Да все просто. После провокации «11 сентября», мир стремительно возвращается в эпоху мракобесия. Неоколониализм, империализм и расизм стали, по сути, официальной идеологией во всех странах Запада (и не только Запада). Обскурантизм в искусстве дошел до гротескных размеров, и перепевка петеновской поделки сейчас более чем уместна в ряду себе подобных.
Жаль, что Жерар Жюнё связался с подобным сомнительным проектом. Впрочем, он реабилитировался спустя восемь лет, в Mes heros («Мои герои») — действительно злободневном проекте о реальных детях и реальных этических проблемах современной Франции.
Ah! Чуть не забыл. Почему фильм так высоко оценен публикой? За обделенных детей всегда хочется заступиться, а хоровое пение настраивает на благодушный лад. И кто из зрителей вспоминает ныне про позорный топор на французском знамени?
2 из 10
Отсмотрев, без особого интереса, данный шедевр, я, любопытства ради, зашел на imdb, и увидев восьмерку, задался тем же вопросом, каким задавались Толстой, Вольтер и сотни других мыслителей, читая оды безвкусным и плохо слепленным «драмам» Шекспира. Действительно, французский фильм выглядит калькой с советской картины «Республика ШКИД», 1966 года, имеющей на imdb те же восемь баллов. Сюжет, типажи, характеры и коллизии до удивления похожи. Озлобленные, необычайно агрессивные «трудные» подростки, деспотичный директор, предпочитающий кнут прян