Красная пустыня

Молодая женщина в изящных туфельках на фоне окрестностей промышленного района в холодную погоду в начале картины походит на одну из героинь фильмов Ренаты Литвиновой. Восклицание: «быть всегда на высоте, пить вино из бокала даже в жалкой обстановке», — вот, что приходит на ум. Поистине, нелепо! Но сцена за сценой и чувство изначального пафоса покидает, на смену приходит заинтересованность и желание докопаться до природы душевных истязаний героини, являющихся следствием автокатастрофы. Признаюсь, отнюдь не являясь поклонницей работ... Микеланджело Антониони, образ женщины, переживающей внутреннее угнетение и самобичевание, судорожно сжимающей и разжимающей пальцы рук при виде очередного образа размытой действительности, невольно заставляет превратиться с пассивного зрителя в слушающего и внимающего. Это может произойти с кем-либо и следствием может быть вовсе не автокатастрофа, а что угодно, уже сама жизнь — катастрофа в умах слабонервных. Жизнь, как поле боя, а внутреннее равновесие — долгожданный приз, награда за терпимость. Сколько таких примеров, когда, столкнувшись с чем-то ужасным, получив внутреннюю травму, мы остаемся лицом к лицу с обстоятельствами, разрешение которых лежит в глубине нашего сознания. Человек окутан паутиной одиночества и только ему дано право выбора: самосохранение или самоуничтожение. Самосохранение или самоуничтожение? Этот вопрос преследует героиню. С одной стороны она — жена и мать, но муж-флегматик давно смотрит на нее лишь как на объект сексуального удовлетворения, а ребенок спекулирует на материнских чувствах; с другой — у нее есть друзья, а значит интересы, собственное дело…поклонник, робко делающий шаги навстречу… Все не то… Почва уходит из под ног. Стоит обратить внимание на красную комнату внутри вагончика для рабочих у причала. Встреча друзей, большая кровать, невинные шалости сексуального характера: поглаживание ножек, расстегивание пуговиц, выступающие соски под женскими кофточками, — все как бы невзначай. Сожжение красной комнаты, взгляды героини и ее поклонника. Показное веселье беззаботной жизни, резко обрывающееся охваченным страхом героини, убегающей прочь. Туман, окутывающий пристань, затем очертания мужа, друзей, вот оно — одиночество! Монике Витти удалась эта роль женщины, с беспокойным взглядом, тщетно пытающейся опереться на кого-то, в результате так и не нашедшей утешения, оставшейся наедине со своей болью. А вот Ричард Харрис мне показался слишком безучастным в картине. Очень скудно выраженные эмоции на лице, скупость жестов. Разве так должен вести себя человек, влюбленный в женщину. Впрочем, говорил ли кто-то о любви? Картина заслуживает высокой оценки. Что, впрочем, судить не мне, т. к. все почести уже давно получены.Скрыть

Как это говорится — классика артхауса. Кино для тех, кто может подолгу рассматривать картину, кто может, читая книгу перечитывать ее. Кроме сценарно заложенных идей это еще и очень живописно. МА — художник во всем. Раскрашенный мир (трава, асфальт и т. д.), как минимум подчеркивает чувственность героев. Но возможно все сложнее, цветовая гамма кажется слишком продуманной. Классический герой МА — слегка ненормальный с общепризнанной психиатрической точки зрения. Только раздумьями не объяснить, например, выходку с угоном а/м. Нормаль...ностью при этом (в том числе) считается предсказуемость поведения, успешность любой ценой, внешний вид, выражающий довольность жизнью, непонятно на чем основанную самоуверенность и много других сомнительных бараньих здоровых качеств. Так что же, за индивидуальное мышление приходится расплачиваться расстройствами? Одни отклонения вызывают другие? Маловероятно. Наверное, мы видим здесь человека еще не оправившегося от резкого прозрения, не подготовленного к тяжелым мыслям всем ходом предыдущей жизни. Знала ли она раньше, что может умереть, что до нее нет дела ни мужу ни ребенку, что все ее существование возможно бессмысленно? Все, что доставляло удовольствие раньше, стало почти безразлично. До этого ей не приходилось бывать на красной планете. От души ли добавлена всякая социальная нагрузка (почти реклама социализма)? Или это дань моде, или без этого не победишь на фестивале? Это, кстати, не помогло фильму в советском прокате. Он попал туда через 20 лет. Для Италии «красных» идей может и достаточно, но для СССР это жалкая кучка бездельников. К тому же эротизм неприемлемый в «стране будущего» — общупывание подруги в присутствии жены, кофта без лифа, девочка-подросток топлесс, измена мужу и др. И вдруг бы узнали, что «горбатый» запорожец и «буханка» — вражеские изобретения! А вот к чему бы сказка такая? 8 из 10Скрыть

Чудная Моника Витти. Ее игра путает, затягивает, ею наслаждаешься. Да, может быть, слегка манерно, театрально, но это лишь дополняет ее образ психически нездоровой девушки. Антониони в свойственной ему манере показывает конфликт личности с окружающей действительностью. Так происходит практически во всех фильмах Микеланджело. В данном случае в конфликте находится девушка, недавно вышедшая из психиатрической больницы. Мы не знаем, сколько времени она там провела, но знаем, что теперь мир вокруг изменился и стал для нее совершенно неприе...млемым. Антониони очень ярко показывает ужасающие картины нынешней индустриальной действительности, когда от природы остается лишь малая часть, когда рыба с привкусом нефти, вода ужасно загрязнена, а в воздух вылетают ядовитые пары. Джулиана блуждает по городу, ее многое пугает и ничего не нравится. Она пытается как-то развеселиться, увлечься жизнью. Именно это ей и говорили в больнице. Все, что происходит — это твоя жизнь. Так что надо просто постараться что-то полюбить и отдаться этому с головой. Но для Джулианы совершенно очевидно, что жизнь, которую она видит вокруг — жизнь не для нее. А еще точнее будет сказать — не ее жизнь. В этой жизни все омертвело. Подобно тому, как умирает природа вокруг, умирает и истинная, настоящая природа человека. Для него люди стали лишь рабочими, профессиями. Нет настоящих чувств, нет уже тех ценностей, которые руководили человеком во веки веков. Все отмирает, но никто не замечает, что происходит что-то ужасное. Почему? Потому что люди не птицы, которые знают, что с заводов валит яд и поэтому там не летают. Птицы умные, они не находятся там, где им плохо. Только человек готов все приспосабливаться и приспосабливаться к складывающимся вокруг обстоятельствам. Ведь, как замечает один из главных героев, — Коррадо — главное, чтобы совесть не мучила, а потому проще просто не думать. Как это похоже на то, что мы видим сейчас, в наше время. Зачем же задумываться о чем-то важном, о серьезных вещах, если, скорее всего, такие размышления принесут душевные муки? Лучше думать о себе самих и ни о чем не беспокоиться — согласитесь, сейчас можно часто увидеть такую позицию. Это ужасно. Мы становимся эгоистами, окончательно теряем связь друг с другом. Прекрасен в этом отношении маленький монолог ребенка, когда он говорит, что 1+1=1. Чуть позже, в 1983 году, выйдет фильм Андрея Тарковского «Ностальгия», где великий советский режиссер отдаст дань памяти Микеланджело Антониони и введет в свой фильм ту же фразу. Надо сказать, что Антониони и Тарковский вообще довольно похожи. Они разные, но развивали очень схожие вопросы в своих фильмах. Так вот, 1+1=1. Капля и еще капля — не будет две капли, будет одна. Это прямая отсылка к человеческим отношениям, если хотите, к христианским постулатам. Единство человека, единство людей, единство во Христе. Люди не должны быть разобщены, они должны быть близки друг к другу, но этого в современном мире не происходит. И тут в пору задаться вопросом, а кто же действительно болен? Джулиана, которая чиста и искренна, хоть и дестабилизирована? Или все окружающие люди и весь окружающий мир, который лжив, порочен и зачастую попросту глуп? Думаю, каждый сделает свой вывод сам. Джулиана мечтает уехать подальше от этого мира, чтобы не видеть гибель людей. В одном из диалогов она говорит, что если бы ей надо было уехать, то она взяла бы все-все, что только у нее есть. Позже, мне кажется, она понимает, что брать-то ей нечего. И в итоге решает со всем этим смириться. Человеку, в отличие от птицы, не так просто не быть там, где ему плохо.. Прекрасный фильм. 9 из 10Скрыть

В большинстве текстов об этом фильме вы найдете много интересного о работе с цветом (все же это первая цветная картина Антониони, что бы и не поиграть с красками?!). Большинство критиков также сходятся в том, что это история болезни главной героини (которая стремительно сходит с ума и скрывать это от окружающих невозможно), а также не оставляют без внимания экологический вопрос. Все так. И все не так. Вернее, мне кажется, это все — рамка, коробочка. А внутри есть другая история. (В чем прелесть Антониони, никогда не знаешь, а в ...чем собственно дело — это его почерк, он специально так снимал, чтобы вы ничего не понимали, вас это раздражало и нервировало, что ни один титулованный критик не может вам сказать, о чем кино.) На мой взгляд, Джулиана (главная героиня) абсолютно здорова. Нормально у нее все. Но ей скучно. Просто представьте. Молодая, красивая, интересующаяся жизнью, с пылким умом и наблюдательным взглядом. Она при этом ничем толком не занята. Ну какие у нее дела? Сына поцеловать, распоряжение служанке отдать, платье выбрать, туфли подобрать. Все. Муж пропадает на работе, часто в командировках. Живут они в промзоне. Друзей и развлечений особо нет. Поневоле начнешь на стену лезть. Главный вопрос фильма (который повторяется бесконечное количество раз, рефрен такой) — почему ты об это спрашиваешь. Хоть что-нибудь интересное ищет, что-нибудь, за что можно зацепиться. «Что произошло? — «Ничего». Это и есть самое ужасное — ничегошеньки не происходит в жизни Джулианы. Появившийся внезапно коллега мужа не вызывает в ней ничего, кроме животного желания вскрыть, поиграть, развлечься. Это новое, это игрушка. Но и он скоро надоест: у него свои дела, он ездит по миру, занят. Джулиана же вновь не спокойна не потому, что не находит любви, а потому что не находит себя. В некоторых рецензиях пишут, что ребенок — единственный, кто по-настоящему интересует героиню. Ну что за ерунда?! Очевидно, что единственный, кто интересует Джулиану, — это она сама, ее состояние безвременья, безделья, бессмысленности. И индустриальный пейзаж ее угнетает, мне кажется, не только потому, что она видит, как промышленность губит природу (это, конечно, ужас-ужас). Но и потому, что она видит, как люди делом заняты, как они строят новый мир. А она — что? Что она строит? Только образ сходящей с ума красотки.Скрыть

Давно принято называть пять фильмов Микеланджело Антониони: «Крик», «Приключение», «Ночь», «Затмение», «Красная пустыня» — пенталогией отчуждения. Фильмы несравненно больше одного слова. Но так легче отделаться от них образованному человеку и положить на полочку. Что ж, пусть будет слово «отчуждение». Чуть подробнее про «отчуждение» в последнем фильме пенталогии — «Красная пустыня»? Извольте, слова могут быть очень простые: Джулиана попала в беду… Её тело и её душа мучают её. Она одна в мире людей, в мире машин, в мире, который ...перестал быть прежним, который больше не опора, у которого у самого нет опоры… Она больше не знает — где она сама, что она сама… Ни цвет, ни звук, ни чувства к другому не являются надежными… Постоянны лишь страх и боль… Но нужны опять слова, чтобы поймать — что это значит — стать чужой в самой себе? Как это — потерять всё, что прежде считалось твоим, что прежде и был ты сам — потерять и продолжить жить?… Это больно. Это страшно. Это горько. Боль и страх приходят из ниоткуда — разум фиксирует, что у боли и страха нет причины — но от этого они не перестают быть болью и страхом. Тело выворачивает, душа вопит. Но память еще помнит — что было до — что значило быть нормальным, что значило выглядеть прилично, что значило иметь хорошие желания и что значило жить в удовлетворении от того, что ты их достигаешь правильно. Что значило иметь мужа, ребенка, друзей, быть занятой полезным делом, иметь под ногами твердую землю… А потом всё потерять. Потом очутиться в зыбком мире, когда идешь не по тому, что твердо, а по тому, что помнишь, что оно было твердым. Но с каждым разом всё трудней притворяться, всё трудней скрывать что ты — это не ты. Невыносимо быть преданным. Преданным своими глазами, своими чувствами, своими мыслями… Где ты? Где я? Я?… Я — осталось лишь как место, которое болит. Место. Очерченная дыра. Дыра в призрачных образах из прежней жизни… Как можно остаться жить преданной всем миром? Нельзя остаться. Но то пустое место, которое было тобой и болит, еще помнит зов заботы и страха за других. Тебя нет, ты уже умерла, но взгляд на ребенка, который может попасть в беду, дарит тебе опору, чтобы выкинуть всю эту галиматью, из-за которой было невозможно оставаться жить, и кинуть все силы ему на помощь. Ведь то были всего лишь твои проблемы, а ты-то так — тьфу — сломанная машинка — а он… вот он — нежный, открытый, беззащитный, счастливый быть с тобой… даже если ты знаешь, что ты всего лишь оболочка прежней… но он-то счастлив. Поэтому плюнуть на этот ад, в который периодически превращается твое существование, принять его и жить, ходить, говорить, улыбаться, если нужно пить лекарства, от которых тускнеют последние краски мира… Нет, еще конечно можно попытаться убежать, попытаться прислониться к тому, кто в твоих мечтах тебя понимает, а раз понимает, то может поможет… но ничего не поможет… Тебя-то нет, ты в себе чужая… Но ты молода, ты красива, ты не одна… и, хотя, ты, раз за разом, забываешь, что это значит… хотя, раз за разом, всё это тонет в безразличии, на смену которому приходят страх и боль, но абсурдная ниточка связи с другими-живущими и память о других, которые вырастили тебя для этого мира… который оказался болью… но они-то любили тебя и отдали всё для тебя… абсурдная эта связь, потому что не имеет ничего в себе ни логичного, ни надежного — она всё еще удерживает тебя здесь с ними… Она и еще надежда на избавление от кошмара… что весь кошмар всего лишь сон, всего лишь кошмарный сон… и достаточно лишь проснуться. (Достаточно найти тихое место, тихую лагуну, собраться с силами, успокоиться, услышать как тебя зовут и доплыть до спасительного корабля… Достаточно поверить, что один плюс один будет один — что человеку по силам разомкнуть круг своей отдельности, прорваться через болящее натяжение поверхности капли нашей души, даже если мы не знаем — есть ли там что-то за этой поверхностью…) Надежда проснуться от дурного сна яви длит нашу жизнь день за днем. Мы чужие в этом сне… ведь всё должно было бы быть по-другому… мир обязан был быть другим… мы должны были быть другими. И всё будет. Осталось подождать чуть-чуть…Скрыть

Общая задумка фильма, идея показать состояние внутренней опустошенности человека, показалась мне серьезной и интересной для режиссуры задачей. Проблему часто не замечают или не придают ей должного значения (да в общем-то муж главной героини). Ее масштаб может быть не таким очевидным как у Джулианы, я думаю, некоторые проживают свою жизнь вместе с ней на микро уровне. И единственный выход — это никогда не останавливаться. «Никогда не останавливайся, никогда, никогда, никогда…» Даже если «авария»… Словно теперь тебе нужно пр...еодолеть себя, чтобы проснуться, как когда видишь плохой сон. Для Джулианы это невозможно… уже невозможно выбраться, куда бы она ни собралась уехать. Мне нравятся тяжелые веки главной героини, выражение ее лица, то, как она не дослушав уходит, сцена тусы, сцена секса (и ей никто никто не сможет помочь, она одна, даже тот, кто был с ней на протяжении всего фильма), урбанистический пейзаж, пустые улицы.. Возможно я что-то упускаю, но мне показалось совершенно неуместно так пестрить красивыми кадрами с хорошей манерной композицией, яркими цветами и эффектами. Мне кажется эта та тема которую мастер не смог выразить, мне не хватало давления, тошноты что ли как, например, раздражающий звук у Джармуша в «Permanent vacation». Это только то, как я вижу. Так что фильм мне не понравился.Скрыть