Не болит голова у дятла

Хочется смотреть этот фильм. Прошло несколько часов после просмотра, а купание в образах, эмоциях, разыгрывание игр «а если бы», продление историй дальше случившегося в фильме — осталось. Желание уединится, закрыть глаза и сплести свои прожитые чувства с чувствами из этого мира чужих грез… Признак искусства. Настоящего. *** Мы народ, который наплевательски относится к драгоценностям, которые сам же и создает. Если не оценил кто-то где-то там наш фильм, роман, песню, картину — значит и ну их. Сотворили и сотворили. У нас их много.... Все не отреставрируешь, про все дифирамбы петь не будешь… Вот и смотрим мы, если смотрим, наши фильмы уже даже и 70-х в убогом качестве — видим тень того, что было — нет у нас для наших же сокровищ нашего кино желания, да и умения нет, придать им вид им подобающий, чтобы увидеть их во всём их чуде. США, Европа, Азия — уже давно оцифровали в HD/4K и отреставрировали все свои мало-мальски заметные фильмы, а заодно и наши фильмы-лауреаты Канн-Венеций-Оскаров + наши фильмы-признанные-ими-мировыми-шедеврами… Мы же сами, не считая оцифрованных ими, только-только до своих топ-50 по просмотрам на ТВ добрались… Вот и фильмы навсегда не постаревшей Динары Асановой ждут своей очереди. Дай Бог, дождутся — дай Бог, ждут пленки — чтобы смогли мы увидеть её фильмы в том качестве, которого они заслуживают. *** «Не болит голова у дятла» — длится всего час и пятнадцать минут, а как прожил половину лета в 1974. Ни одного пустого кадра, ни одного персонажа без своего характера и истории, даже второстепенного, даже мимолетного. Каждый дом, подъезд, квартира, комната, каждая улица, набережная, мост, железнодорожный путь… пруд, балкон, чердак, лестничная клетка, скрипящие ворота, заброшенный сад — все говорит в фильме. На все хочется смотреть и быть там. Смотреть не только как нам, но главное — видеть всё глазами героев — тех, кто живет на экране и которые впустили к себе в души нас — мы видим их вселенную — их улицы, дома, комнаты, вещи… которые для них и есть их целый мир — и мы в него допущены стараниями авторов фильма… Фильм не заканчивается после просмотра — он остается в тебе как почти-почти твоё воспоминание — это случилось с тобой и ты помнишь эту девочку, это мороженное, эту билетершу, этот дождь, этот бег, это опоздание навсегда… Это твоё прикосновение к безмерно важному, открытому тобой в музыке/тексте/картине/фильме и страх, что ты так и останешься навсегда отдельным от этого… Это твоё желание, чтобы тебе помогли и это твой протест, что кто-то покушается на твой шанс сделать что-то настоящие и твоё… И фильм не оставляет только одну перспективу вживления в себя — без всякого усилия ты видишь мир и глазами главного героя, и его друга, и девочки и, даже, его учительницы, его отца, его соседа-скрипача и соседа-парикмахера… тебе открыты мысли, чувства, страхи и надежды каждого в отдельности и в их сплетениях… Пронзающая острота истории первой Встречи и Расставания… Высота трагедии неболтливого благородства дружбы… Искреннее переживание ею влечения быть рядом с ним, любование собой в его глазах, первые шаги полуосознанных каприз-манипуляций и боль от понимания, что в чистоту отношений без твоего желания втекает взгляд других на него, на его семью, на вас вместе… Обыденная горечь прожитой жизни тех, кто рядом, утешение их помощью другим… Бессильная злоба ненавидящего весь мир мелкого человечка, не получившего от жизни ничего из мечтавшегося… Юность чувств. Важнейший суд над самим собой — «Что ты из себя представляешь?». И суд глазами других, который ты тоже разыгрываешь в себе сам и только сам — «Кем тебя ценят?»… Жгучесть влюбленности, непередаваемая никакими словами теплота нахождения рядом и невозможность быть вместе, завороженность и страх пробудившейся сексуальности. Жизнь в полную силу. Жизнь, которая не знает, что это только начало — потому что все, что происходит — происходит здесь и сейчас, впервые и навсегда. Жизнь, у которой еще не было повторов, и она еще не попала в трясину пустоты слов о «типичности», «как у всех», «все через это проходили». Жизнь впервые и набело…Скрыть