Это всего лишь конец света. Все комментарии

Не сказать, что я большой фанат юного дарования, но долановский «И все же Лоранс» (рекомендую неистово смотреть всем, кто готов) развил во мне высокую степень ПРЕприятия дальнейшего творчества автора. Второй раз Долан берется за экранизацию, первая попытка была в триллере «Том на ферме». На этот раз в основу фильма легла одноименная пьеса Жана-Люка Лагарса. Пересказывая краткое содержание фильма, молодой успешный писатель, узнав о приближающейся смерти, решает вернуться в родной дом, спустя 12 лет. Все это время Луи не видел свою семью,... а лишь слал им открытки и цветы. Остается за кадром, почему он уехал, почему не приезжал, как жил. Но вот он вернулся, и на широком экране один из последних дней его жизни, проведенный в кругу семьи. Он приезжает к родным людям, чтобы пусть не разделив жизнь, разделить оставшееся время, но мать, сестра и старший брат делают все, чтобы даже не узнать о его последней тайне. Фильм — достаточно типичная для Долана семейная драма с истериками, эмоциональными искрами, хорошим саундтреком, как обычно, и на этот раз исключительно французскими актерами. Не берусь разбирать весь, ибо долго, он достаточно многослойный и многосмысловой, если приглядеться. Но одна тема показалась интересной. У Жака-Ива Кусто есть хорошее высказывание — «Если у человека появляется возможность вести необычную жизнь, он не имеет права от нее отказываться». У главного героя фильма когда — то появилась такая возможность, и он от нее не отказался. Он уехал из родного дома и зажил своей жизнью. Стал успешным писателем и начал вести богемный образ жизни. Долан не показывает это, но это читается со слов его семьи. И таким он не укладывается в систему. Как и всё, что не укладывается в рамки системы, будь это политический строй или отдельно взятая семья, как в данном случае, ведет к ее сопротивлению. Как известно, любая система стремится к равновесию, она либо переваривает, либо отторгает. Внезапно появившийся брат хоть и вызывает неподдельный интерес у всех членов семьи, в не меньшей степени вызывает неприятие и непонимание каждого из них. Луи не такой, как они, он прожил свою жизнь, а они существуют в рамках обкатанных сценариев обычной «нормальной» жизни, прописанных обществом. Старший брат работает на каком-то заводе, обзавелся семьей и детьми, потому что так надо. Ведет унылый, ему самому неинтересный образ жизни. И когда в начальной общей сцене жена брата, в лице Марион Котияр, нелепо запинаясь и смущаясь, начинает подробно рассказывать Луи об их детях, брат, Антуан, он же Венсан Кассель, резко обрывает ее, говоря, что Луи все это неинтересно. Но по ходу это типичный случай переноса, когда своими эмоциями наделяют другого человека. Это самому Антуану неинтересны его жена, его дети, его работа, его жизнь. Младшая сестра (Леа Сейду) в пестрых татухах, не вынимающая сигареты изо рта даже, чтоб переодеться, живет чьей угодно жизнью, кроме своей. Она возит мать, ходит с ней на йогу, откровенно скучает и злится, но ничего не делает, чтоб что-то изменить, пытаясь оправдаться в разговоре с Луи перед самой собой: — «У тебя ж талант, дар»…(ну, типа а у меня — то нет, поэтому могу сидеть на жопе ровно), — «Ну, живут же люди всю жизнь в доме, где выросли сами и их родители? И ничего, нормально ж?.. « В момент короткой передышки в телефонном разговоре с другом или партнером, Луи говорит о том, что все персонажи постарели с их последней встречи. Но постарев снаружи, не все смогли повзрослеть. Брат и сестра ощущаются обозленными и растерянными детьми, не способными взять на себя ответственность за свою же жизнь, они ждут, что кто-то им скажет, что делать, даст разрешение, одобрит их действия или бездействия. Они варятся в своем котле на болоте, злятся, обижаются, негодуют, тонут во взаимных упреках, пренебрежении, неуважении, НЕсчастии, но ничего не делают, чтоб что-то изменить. Выбор жить своей жизнью, делать то, что хочешь — ответственность не каждому по плечу. Гораздо легче ныть и искать оправдания той привычной и устоявшейся, но опостылевшей жизни, нежели найти в себе смелость наперекор системе идти своим путем. Одна из лучших сцен всего фильма — уединенный разговор писателя с матерью. Как обычно весьма эксцентричный образ матери, за яркой чешуей из синих ногтей и макияжа транса которой скрываются проблески чистого сознания. Она нараспев, как-будто речь о священной корове, произносит сакральную фразу, что — то типа: — «Луи, ну ты ж у нас всегда жил так, как тебе хочется, как тебе удобнее». И в этих словах сквозит одновременно завистью и глубоким неодобрением/непринятием, как со стороной главного ревнителя системы. Она словно спрашивает: — «Как ты посмел жить, как хочется, когда все вокруг испокон веку живут, как «надо»?» И в то же время она благоговейно, с нотками тихой зависти: — «Неужели можно жить, как хочется? А как это?» Будучи любящей матерью, она пытается возложить на плечи Луи роль отца, который должен направить остальных ее детей. Умирающий писатель принимает и выполняет просьбу матери, в заключительной сцене он пытается ободрить и направить брата и сестру, но вместо ожидаемого эффекта, сталкивается с мощной волной неприятия. А как иначе? Одним своим существованием он показывает им их собственную ущербность. Так он и уходит из дома, кутая в пальто себя и свою не выплаканную тайну. И все бы ничего, но в заключительной сцене Долан что-то сорвался и накрутил с излишним символистическим натурализмом. Вся эта дохлая птичка была ни к чему и только жирно смазала концовку. А в целом фильм хорош, Долана смотреть. С моей трактовкой ранее описанных событий соглашаться по желанию или не соглашаться принципиально, но тем более стоит составить собственное мнение о новом непопкорновом кино. Ну, а фанатам Гаспара Ульеля в особенности, он там весь фильм пыльным мешком пришибленный, воловьим оком слезящийся, полтора слова из себя выдавивший, но хорош до безобразия.Скрыть

Ксавье Долан — молодой канадский режиссер каждая картина которого удостаивается многочисленных премий и наград. В свои 27 лет он снимает невероятно трогательные, эмоциональные и глубокие как Марианская впадина фильмы. «Это всего лишь конец света» — экранизация одноименной культовой пьесы французского актёра, режиссёра и драматурга, Жан Люка Лагарса, который, к сожалению, не сильно известен на постсоветском пространстве. Картина рассказывает об успешном писателе Луи, который после 12 лет разлуки возвращается в родной дом, чтобы сообщить ...семье новость о своей грядущей смерти. Возможно ли наверстать упущенное и восстановить утраченные связи? А может лучше не ворошить прошлое и пережить личный Конец света в одиночестве? Несмотря на отсутствие динамичного сюжета, фильм по нарастающей погружает зрителя в состояние тревоги и вызывает чувство эмпатии ко всем героям. Блестящий актерский состав, который включает Натали Бай, Венсана Касселя, Марион Котийяр, Лею Сейду и Гаспара Ульель, отлично справились с поставленными задачами и искусно передали всю трагедию семьи. Как много сходства вы найдете с вашей семье? Насколько близок вам главный герой? С кем пережили бы Конец света вы?Скрыть

Канадский вундеркинд Ксавье Долан уже вписал свое имя в лучшие анналы кинематографа 10-х. Обласканный международными критиками и Каннским кинофестивалем в особенности, режиссер впервые получил в свое распоряжение звезд первой величины. Посему по умолчанию вопрос: Удастся ли нему управиться с пьесой «Это всего лишь конец света» писателя Жана-Люка Лагарса, направить энергию Касселя, бунтарский нрав Сейду и женственность Котийар»- стоял особенно остро. Успешный, талантливый писатель Луи покинул семью 12 лет назад. Ни разу не посещал их, исключи...тельно поздравляя мать, сестру и брата с женой открытками на дни рождения. Узнав о смертельной болезни, он решается лично сообщить им эту новость. Вот только семейные распри и разногласия не упрячешь в сундук. Даже на один день. Отойдя от стилистики провокационных картин, Долан попробовал себя в новом русле психологически-лирической драмы. Дебют состоялся так, что технически и актерски не подкопаешься. Тяжелые крупные планы, от которых не скроешь даже мимическую морщину на лице Сейду, витающее в воздухе напряжение и осязаемые пропасти между главными героями — от такой суммы слагаемых уже мурашки по телу. Добавляя неожиданную уязвимость инфернального Касселя, забитую Котийар, аки у юродивого улыбку Гаспара Ульеля и сумасбродную Бай мы вправе ожидать сногсшибательную семейную трагедию. Но не сработало. Долан не отличался любовью к динамике, однако упор на целиком разговорную составляющую в «Конце света» я бы не назвал верным. Фильм сильно провисает, чередуя феноменальные сцены с откровенным снотворным. И финальный катарсис уж слишком был очевиден, отчего целый пожар между главными героями смотрится слегка надуманным. С первых кадров поданная проблема никак не развивается, уж слишком плавно следуя сюжетным бесхитростным перипетиям. Отчего по выходу из кинозала чувствуешь усталость как после монотонной равнинной лыжни. Красивой, технически безукоризненной. Но довольно скучной. п. с. фанаты Долана рискуют пострадать больше всех. Отсутствие фирменного мажорства и минимум символики действительно сбивают. п. п. с. вполне вероятно, что сверх-убедительная актерская неприязнь имеет реальные корни, ведь Ульель встречался с сестрой Касселя, с которой также дружна Котийар. Вот такая Санта-Барбара. п. п. п. с и все-таки посмотреть стоит. Вполне вероятно, что это новая ступень эволюции главного режиссера-вундеркинда современности.Скрыть

В поисках французского шарма и сильных эмоция я посмотрела «Это всего лишь конец света» канадского юного режиссера Ксавье Долана, знакомого мне только по клипу Адель «Hello». Обстоятельством, смотивировавшим меня на просмотр этой картины, стала, разумеется, золотая пальмовая ветвь Каннского фестиваля. Сюжет тоже показался любопытным: Луи, 32-летний писатель, решается сообщить своим немногочисленным родственникам, которых он, к слову не видел 10 лет, о своей неизлечимой болезни. Но ввиду разных причин семейная встреча идет совсем не по тому сцен...арию, на который рассчитывал главный герой. Актерский состав только добавил уверенности в том, что продукт должен получиться качественным. Марион Котийяр — актриса, славящаяся своим талантом заполнять собой съемочное пространство, даже если у нее от силы 5—10 минут экранного времени (как, допустим, в «Начале» Кристофера Нолана). Её последние работы, даже несмотря на не всегда хороший сценарий («Кредо Убийцы») или режиссуру («Союзники»), мне понравились. Венсана Касселя я в последнее время несколько упустила из виду, но люблю его за то, насколько разным он предстает перед зрителем в каждом новом фильме. Лею Сейду увидела впервые, запомнилась больше своим выразительным лицом и тембром голоса, нежели актерским дарованием. Ну а реклама аромата Bleu de Chanel и unexpected Гаспар Ульель лидируют в моем личном рейтинге лучших рекламных фильмов. В общем и целом, не посмотреть этот фильм было бы неправильно. Однако, несмотря на все перечисленные бонусы, «Это всего лишь конец света» моих ожиданий — да, откровенно завышенных — не оправдал. Прежде всего, мое негодование вызвали абсолютно карикатурные персонажи — деспот, забитая жена, бунтующий подросток, непонятый гей. Героям явно недоставало законченности. Все, что зритель узнавал о них в течение фильма, укладывается в паре односложных характеристик, перечисленных мною ранее. В диалогах персонажи не раскрылись, а напротив, только загнали себя в рамки черновых образов, как будто наспех выстроенных режиссером. Самым безликим при этом остлся главный герой — вполне вероятно, Ульелю просто не хватило актерского опыта — о нем мы узнаем только три вещи: он гений, он гей и он болен. Разобраться в его отношениях с матерью, со старшим братом и младшей сестрой просто невозможно, режиссер не дает зрителю даже полунамека на чувства Луи. Может, я необъективна, но наиболее целостной мне показалась героиня Марион Котийар. Да, ее персонаж тоже не отличался особой глубиной, но при этом он был понятен. Все ее переживания и эмоции, движения и реплики были логичны и адекватны ситуациям. Антуан в исполнении Касселя получился совершенно поверхностным, как будто актер сам так до конца и не понял, каким должен быть его персонаж. Да и в целом, все происходящее в фильме выглядит постановочным и ненастоящим. С первых минут и вплоть до финальных титров меня не покидала мысль, что реальные люди (вне зависимости от национальности и социального статуса) не могут так себя вести. Визуальный ряд в целом неплох, ракурсы небанальны, все выглядит очень стильно: нарочито «прованский» дом с часами с кукушкой и обоями в рубчик, французский пригород и его типичные обитатели, в том числе и семья Луи. И сам Луи, который на первый взгляд вроде как не сильно выделяется на фоне других людей, но каждая деталь его образа (эспадрильи на голую ногу, укороченные брюки, бейсболка с квадратным козырьком) выдает в нем чужака, буквально кричит о его несоответствии данному месту. Еще одним достоинством фильма является саундтрек — каждая композиция идеально подходила действию, разворачивавшемуся в фильме, и задавала общий тон. С музыкальным вкусом у Долана проблем нет. Минусом фильма, пожалуй, я могу назвать то, что режиссер слишком злоупотребляет крупными планами. Долгий фокус на лицах и резкие смены кадров в совокупности с нединамичным сюжетом сильно утомляли. Как итог, «Это всего лишь конец света» оказался для меня мыльным пузырем, раздутым и глянцевым, но незаполненным и сиюминутным.Скрыть

Первоначально фильм получил очень противоречивые отзывы критиков. Отсутствие драматической кульминации и сплошные монологи превращали подчас кинозал в один сплошной зевок. Но рецензенты и ценители не учли одного: узкой направленности. Это не фильм для мамы, сестры Сьюзан, брата Антуана или невестки Катарины. Это картина для Луи, для таких как он, тех, кто рискнул, изменил, не оправдал ожиданий традиционной биомассы. Только тогда просмотр доходит до максимальной степени интимности, а затянутый и сглаженный сюжет становится не нудной прелюдией к ...развязке, а полем для размышлений, переживаний собственного одиночества, истерики вплоть до шоковой тряски от осознания своего инобытия. Крупные планы, позволяющие увидеть каждую морщинку, каждый контур лица создают ощущение, что ты вторгаешься в частную жизнь людей, наблюдаешь будто через замочную скважину. Наигранные реплики, длинные паузы абсолютно непохожих внешне актеров здесь скорее показатель абсурдности нашей жизни, упаковывание в единый институт семьи гремучей смеси личностей, отягощенных собственным Эго. Отрывочные воспоминания по ходу сюжета открываютт причину перемены места жительства Луи — первые сексуальные отношения с мужчиной в подростковом возрасте, определившие его предпочтения. Однако, не эта пикантная сцена их любви ставит гриф секретности для несовершеннолетних подростков-киноманов. Переданные ощущения, близкие к катарсису, перерождению в пустоту после умерщвления родственной связи следует смотреть более подготовленной публике. Для Долана, официально транслирующего свою гомосексуальную ориентацию, тема не нова, но в этом, на мой взгляд, парадокс картины. Луи уезжает не потому, что его страсть не понимают родители и клеймят на улице сверстники, он изначально чужд внутреннему бытовизму и ограниченности восприятия этого маленького мирка. Зачем же вставлять эпизод своего выпирающего режиссерского тяготения к каминг-ауту? Сомнительный выбор. Впрочем, выразим благодарность за эту сюжетную линию только потому, что всякое ограничение стимулирует желание познания, отчего кино привлечет больше зрителей. Ожидая приезда Луи, семья тщательно готовится и беспрестанно спорит, продумывая в мельчайших подробностях, как пройдет их встреча. Но вот он распахивает дверь, и каждый оказывается в полнейшей растерянности. Попытки поддержать разговор превращаются в перемусоливание старых историй, рассказанных не один десяток раз, а атмосфера напряжения нарастает все больше. Обнажаются две трагедии: преданных провинциалов и потерянных искателей. Для родственников это крушение мифического образа далекого, но любящего их человека. Всю его неприступность раньше они могли списать на дела, загруженность, обстоятельства. Сьюзан видела в нем отдушину: фантазийного старшего брата, гениального самородка, кому она жаловалась на тяготы жизни, желала последовать примеру. Мать боготворила сына, восхищалась его превосходством, талантом. Их общий обман был своего рода религией, где они поклонялись единому идолу, уповали, что в момент прихода их мессии жизнь улучшится. Но даже преданно верующим иногда становится слишком стыдно так открыто себя обманывать. Они просят его сказать то, что ждут: о том, что сестра может к нему приехать, что он будет чаще наведываться домой. Хватаются за последнюю соломинку. И он, конечно, им все это обещает, сухо, но произносит целительные заповеди. Но они уже не исцеляют. Им тесно, неуютно. Антуан понял это раньше всех, потому и поспешил выпроводить гостя восвояси. Это была последняя попытка оставить за собой хоть каплю надежды и иллюзии. Как же теперь обманывать себя и друг друга в возможности о счастливом будущем? Тайна святого Грааля раскрылась, и это оказалась просто подделка. Луи же ощущает, что все эти толки похожи на пустоту, где никто не в силах понять его души. Он и не хочет раскрывать ее. Самое страшное, что, любя свою семью, этот человек не в силах быть рядом, утеряна навсегда коммуникация, приносящая теплоту и радость. Нет, он не погибнет от болезни через пару месяцев. Он умер уже много лет назад для своей семьи и, возможно, для самого себя. Последняя встреча только внешне несет ощущение поворотного момента, мнимой кульминации. «Всего лишь» конец света — гласит название. Жизнь, действительно, пустая и глупая шутка, когда ты уже мертв.Скрыть

Искусство любит нам рассказывать о Путешествии Героя. Но этот фильм расскажет о том, чем такие путешествия для Героя заканчиваются. И действительно, всё имеет значение, когда речь идёт о нас самих. И это кино о том, о чём не принято говорить, о той части нашей личной истории, которая не оставляет никакой надежды на дальнейшее развитие сюжета. И потому именно этой части никогда не бывает в сказках. Но это — сказка. Мне кажется это именно сказка. Сказка на ночь, которую Герой рассказывает сам себе. Неудачная попытка сочинить «как всё могло бы ...быть, если бы..». В первой сцене мы видим поездку героя в такси. И именно это — и есть его настоящая жизнь, где-то там, где он есть. Он — едет, и наблюдает. Наблюдает как мимо проносятся картинки из других жизней, где из даже случайного жеста, взгляда, может развернуться драма или комедия. По воле автора, по воле того кто пишет, кто описывает. Наш герой именно такой — он автор, драматург. Драматург, который предпочёл не проживать свою личную драму самому, а стенографировать чужие. Его образ в такси размыт и непроявлен. И это, наверное, качество хорошего профессионального драматурга. Своего рода талант — непредвзятое наблюдение, хроническое неучастие в самой жизни. Что же заставило героя сочинить напоследок для себя именно такой сюжет — возвращение блудного сына? Он подошёл к той черте, за которую невозоможно перешагнуть, не узнав самого себя по-настоящему. Именно сейчас он должен, наконец, проявиться, узнать КТО же он на самом деле, и КАК ему надо уходить и из этой роли. Он помещает себя, как любого другого героя своей пьесы, в камерное пространство «отчего дома», которое наполняют и другие персонажи, призванные отражать ему самого себя, которые «расскажут» ему о самом себе старую и добрую, утешительную историю. Реальные ли это близкие, или всего лишь вымышленные — кто знает. Персонажи получаются скорее гротескными, чем настоящими, живыми. (может быть у героя никогда и не было настоящей семьи?) Кто же нужен, чтобы утешиться? Мать, раскрашенная «как канарейка». Сестра, которая изо всех сил пытается его отогреть хоть немного. Старший брат, который жёстко конкурирует с новоприбывшим на его территорию. И невестка — образ молодой женщины, которая словно какая-то несбывшаяся возможность, какая-то.. ненаписанная история, которую уже никто никогда не узнает. Недостаёт отцовской фигуры. А жаль. Потому что такой образ мог бы разрушить эту идилию обеда с привидениями и стянуть нашего автора в самую что ни на есть реальность. Вполне возможно, что автор пьесы ошибся именно в этом, в выборе персонажей для последнего акта. Вместо всех — нужен честный разговор всего лишь с одним, единственным. Впрочем, образ отца всё-таки присутствует, призрачный и почти стёршийся из воспоминаний. Как призрак отца Гамлета. Что же происходит? Да ровным счётом ничего. Назвать бесконечные перепалки привидений между собой взаимодействием язык не поворачивается. Здесь есть только одно настоящее — переживания главного героя. И ещё более настоящими они становятся при воспоминании о прошлом, о том времени, когда жизнь «ещё была». Когда были «мама молодая, и отец живой». И тогда — всего было достаточно, тогда мир был в полном порядке. А потом, потом… что-то случилось. Что-то разрушилось, непоправимо и навсегда. Но можем ли мы навсегда проститься со своим прошлым? Возможно ли по-настоящему отпустить свои собственные воспоминания о Любви, как птичку из клетки? «Кому дана такая сила, тот небывалый человек.» — как сказал другой драматург Лопе де Вега. Как в любом театре, спектакль начинается… с третьего звонка. Часы, часы с кукушкой. Ку-ку — бесстрастно проговаривает механическая птаха, и… — открывается занавес! Автор пьесы собственной жизни был профессионалом, и потому хорошо усвоил старый добрый чеховский принцип, про ружьё. Здесь — это часы с кукушкой. Символ времени, символ чего-то конечного, что нужно успеть, успеть превратиться в настоящего, как Золушке на балу. И если кукушка сказала ку-ку один раз, она и оповестит об окончании представления. И занавес опустится. Последняя кульминационная сцена очень и очень хороша во всех смыслах. Последняя сигарета… как последний патрон, оставленный «для себя». Одна, последняя сигарета — на всех. Закуривают сестра и оба брата одновременно. Пепел, пепел… Всё то немногое, что осталось, превращено в пепел, в ничто… Горький дым сожаления и боли о непрожитом зрители фильма чувствуют через экран. Уже здесь в конце своей истории, когда время и силы на исходе, автор уже не может приукрашивать свой образ. Уже не важно во что он одет, какая у него причёска и видны ли слёзы на глазах. Он — проявился, вполне. Теперь — мы видим его настоящего, живого. Какая горькая ирония. Герои к концу пьесы, по мере расходования сил автора, будто оживают, наполняются своими индивидуальными чертами, хотят ближе познакомится друг с другом. Злятся на своего создателя. На часах уже без четверти. А значит — пришла пора прощаться. Со всеми и с самим собой. Кого автор любил больше — себя, или тех, других? Отыграв свои роли, персонажи свободны, и выходят из дома. Как у Чехова в финале Вишнёвого сада. Впрочем, это уже и не дом, а словно гроб, склеп, в котором придётся остаться совсем одному, и куда всегда плотно прикрывают вход. - Всё кончено. В следующий раз… подготовимся получше… Герой издаёт последний вздох и смотрит на наручные часы, пора отправляться. И кукушка объявляет нам, зрителям, что спектакль окончен. Вот только… птичка вылетает и мечется по замкнутому пространству. Душа ли это того, кто всё это создал, или его маленькое бедное сердце? К слову сказать — именно эта сцена действительно проникает очень глубоко, потрясла меня своей простотой и.. неотвратимостью. Герой уходит в свет, почти так же как и появился здесь в начале. На ковре — умершая маленькая птичка. В драматургии это важно — Послание, которое ты так или иначе должен оставить тому, кто придёт после тебя. Эдакая туфелька Золушки, как предостережение будущим принцессам и принцам. Ещё мне вспомнилась заключительная сцена с вазой с апельсинами из фильма Короткие встречи Муратовой. Занавес. 7 из 10Скрыть