Генезис

Собственно, начал деятельность на Кинопоиске после просмотра этого фильма. Почитал другие рецензии, узнал, что это завершение трилогии Начо Серды. Думаю посмотреть предыдущие части, но сейчас не об этом. Фильм очень сильный, начиная с пятой минуты челюсть медленно сползала все ниже и ниже… Так сильно любить могут лишь немногие, эта картина показывает нам, что такое истинная любовь. Действие картины мне напомнило поведение неразлучников, или лебедей. Последняя сцена очень эмоциональна, и, хотя слова отсутствуют в фильме в принципе,... их глаза говорят о многом, ведь глаза — зеркало души. Именно с помощью глаз актеры смогли передать зрителям все, что хотел сказать Серда. Работа актеров просто поразительна. Не менее выразительный взгляд я видел только в фильме Хористы у главного героя. Итак, подвожу итог — фильм по идее своей содержателен, выразителен, за струны души дергает. Именно такие фильмы можно поместить в категорию «Элитарное искусство» 9 из 10Скрыть

Он болен. Не чахоткой, не банальным гриппом или вакхическим СПИДом, и совсем не роковым раком. Он болен самой ужасной из всех существующих болезней, которые лишь возможны в этом мире для людей. Он болен Любовью, которая завладела его разумом, поработила его тело, и даже после трагической смерти вечной возлюбленной ему не будет покоя ни секунды, ни минуты, ни часа, ни дня. Годы растянутся в бесконечный любовный траур, став его мономанией. И вот уже в гомогенной плоти, рождаемой из холодного мрамора и теплой глины, видны женские очертан...ия. Его некогда мертвой жены. Завершающая часть «Трилогии Любви и смерти» радикального испанского кинематографиста Начо Серды, фильм «Генезис» 1998 года, в отличии от коматозного «Пробуждения» и некрофилическо-нигилистического «Послесловия», совершенно очищен от шелухи кинематографической эксплуатации и аберрантности. Выросший на почве сюрреализма и некрореализма, «Генезис» подобно финальному аккорду придает любви столь необходимый признак возвышенности, приближенности человека влюбленного к божеству, равному высшему Богу. И человек, преисполненный этого чувства, сам способен противостоять процессам, которые, казалось бы, должны прервать томление возлюбленных. Он бросает вызов смерти. Мысль режиссера при этом достаточно понятна и прозрачна, легко дешифруема в нарочито символическом видеоряде в иссиня-холодных тонах: боль, порожденная любовью, неизлечима; потеря любимой невосполнима, а душевный вакуум с каждой минутой пребывания в четырех стенах все больше превращается в стигийский грот, ведущий в никуда. До определенного момента. И Мужчина, лишь пребывающий на долгом пути собственного излечения от роковых любовных ран и эротических страданий, трансформируется в Творца и Демиурга, регенерирующем из мертвого белого камня и пустой материи Ту, ради которой он и так готов на все. Начо Серда возводит хоррор до статуса незыблемого произведения искусства. Порочного в своей привлекательности разрушенных табу. Речь идет, конечно, не о полной деконструкции жанра как такового, но об определенном мастерски исполненном переосмыслении хоррор-традиций, ставших явственным предметом нетривиального арт-перформанса без уродливых деформаций и изощренных политональных постмодернистских вывихов. Вся «Трилогия Любви и смерти» от Начо Серды пропитана мощной философией Танатоса, притчевой условностью и шокирующим натурализмом и даже «Генезис» лишь отчасти кажется кровавой симфонией новых Пигмалиона и Галатеи, ибо для Начо Серды нет более прекрасного и ужасного чувства, кроме любви, рожденной в страданиях и не находящей успокоения и умиротворения. Ни среди живых, ни среди мертвых. Терзающей и до, и до после и не отпускающей своих жертв, поддавшихся сладкому безумию любовной отравы.Скрыть