Великая красота. Все комментарии

Фильм требующий от зрителя больше, чем дающий. Требующий в первую очередь внимания, во вторую, некоторую эрудированность, начитанность. В фильме мелькают Достоевский, Марсель Пруст, Флобер, Тургеньев. Да и к тому же главная идея про «Великую Красоту», которую я понял как моральное падение, подмена ценностей и внутреннюю пустоту в душах людских, но в то же время, толстовская капля веры в людей, отнюдь не популярна… Эту тему стараются избегать, не замечать, хотя скорее просто не видят. У Соррентино хватило мужества ее осветить, он не испугался по...терять из-за этого часть аудитории, предпочитающей поедать попкорн, вместо того, чтобы взглянуть внутрь себя. Средства передачи мыслей автора, выраженные в поведении и диалогах героев, весьма заурядны, просты и прямолинейны. Полагаю, эти упрощения не из-за отсутствия вкуса, а из-за желания сделать фильм доступнее для обывателя, но в то же время видны тонкие, изысканные приемы, претендующие на Артхаус. Примерно тоже сделал Кеннеди с «Джакондой», превратив элитарный образ «Мона Лизы» 16 века в образ массового потребления. Вот и у Соррентино получилось что-то среднее, на грани профанации. Смотря фильм у меня появилась в голове фраза «Посредственность с выкриками изысканности». Да, именно эти слова характеризуют весь фильм. 7 из 10Скрыть

«Настоящие комедии все одинаковые, как свет маяка. Они дарят надежду…» (Из неопубликованного) *** Каждое мгновение жизни бесценно. Будущее прекрасно. В разных ситуациях жизни есть место юмору. Впечатления от фильма — как давным-давно, когда посмотрел «Бриллиантовую руку», или лет десять назад — «Реальную любовь». А еще захотелось, во-первых, сделать что-то хорошее своим близким и, во-вторых, не откладывая в долгий ящик, замахнуться на роман. Всех заинтересованных лиц, особенно редакторов больших и малых издательств, прошу не беспокоить...ся. Первое угасло само собой, а второе воплотилось в эту рецензию. Фильм начинается сценой разнузданной вечеринки, где не очень молодые и молодые люди пьют, танцуют и веселятся. Уж не обличение ли развратных нравов богемы? Нет. Режиссер (Паоло Соррентино) снял жизнеутверждающую комедию. Сорок лет назад написав дебютный роман, Джеп Гамбарделла (отличная роль Тони Сервилло) приехал покорить Рим, а Рим, как видно, покорил его — своей атмосферой, своими памятниками старины, улицами и тротуарами, красивыми женщинами. Тот, кто оказался внутри этой Великой красоты, должен или смириться или — бросить вызов наследию прошлого. И писатель начал искать свою Великую красоту. Он искал ее на новомодных спектаклях и рискованных перфомансах. Ее координаты он хотел выведать, беря интервью у людей искусства. Он смотрел по сторонам — чаще среди развлечений суетной богемы, но порой бросая ищущий взгляд за ограды монастырей. Пытался найти ее след на тропинках встреч с давними друзьями. Он не написал больше ни одного романа, но его рецензии и интервью были востребованы, и осязаемым результатом стала огромная терраса его квартиры с видом на Колизей — что может быть прекраснее? Разве что стая фламинго, присевшая отдохнуть на этой террасе. Но жил он не только ради квартир с видом. На этой террасе он, как раньше, задавал себе тот же вопрос: что есть Великая красота? По фильму, Великая красота — это люди, которые приходят к нему в гости на эту террасу. Великая красота живет внутри каждого человека, и только в общении с другими людьми этой красоте суждено пребывать во веки веков. Красота знаменитых площадей, улиц и парков остается великой всегда, но от нее становится тепло, если идешь по ним с близким человеком. Великая красота — в воспоминаниях юности и в еще не до конца упущенных шансах — если не на завладение этой красотой, так хотя бы на продолжение ее поиска. Ее нельзя схватить и удержать, ею можно восхититься и продолжать искать дальше. Великая красота неисчерпаема, а ее поиск наполняет жизнь смыслом. Когда мы живем — мы ищем ее. И если мы всё еще ищем, то, значит, — еще живем. Понимаю, что это снизит лирический накал моего повествования с 25 до 15Вт, но удержаться не в силах: жираф в фильме — тоже Великая красота! Даже находясь под давлением самых непривычных для него обстоятельств, человек все равно ищет Великую красоту. Возьмем, к примеру, Семен Семеныча Горбункова из «Бриллиантовой руки». Вроде бы он притворялся, что ищет халат с перламутровыми пуговицами, ведь к этому времени он уже нашел свою Великую красоту. Но ее гармоничная незаконченность и текучесть предполагала стойкий перламутровый оттенок — именно так сложились обстоятельства после бурной туристической поездки. Процесс поиска вечен, как и сама Великая красота. Если бы Семен Семеныч все-таки нашел бы халат с перламутровыми пуговицами, он бы на этом не остановился. И пусть массовое производство перламутровых пуговиц давно прекращено — будем искать. 10 из 10Скрыть

«Великая красота» — это, как подмечено многими здесь, демонстративное возвращение в Италию: вот вам сумерки цивилизации, обломки древности, гротескное скопление музейных типажей, бродящих, словно призраки, по набережным и площадям Вечного города. Такая красота, что можно упасть замертво — что и происходит с наивным туристом-азиатом в первых кадрах фильма. Яркие краски, элитные стриптиз-клубы вперемешку с мудрыми и метафоричными диалогами, аристократическая атмосфера высшего итальянского общества со всеми его пороками и манерами — это настоящ...ее киноискусство, настоящая «Великая красота». Упоительную круговерть красивостей и уродств современного Рима, многослойного города-пирога, от которого у эстетов запросто может случиться приступ, в единую картину склеивает присутствие Джепа Гамбарделлы, незабываемого персонажа Тони Сервилло. Значительной частью своего обаяния фильм обязан именно Сервилло и его самоироничному исполнителю роли Джепа: модника и пижона, философа и сноба, ловеласа и аристократа, проживающего каждый день как юбилей, но… И Соррентино прыгнул выше самого себя — снял лучший свой фильм. 10 из 10Скрыть

Фильм «Великая красота», продолжение темы фильма Феллини. На фоне прекрасного Рима, под аккомпанемент чудесной музыки, перед нами, закрытое от простых смертных, так называемое, высшее общество. Король бомонда, Джеп Гамбарделла, в прошлом модный писатель, а ныне журналист светской хроники. Мечта Джепа написать что-то стоящее. Всю жизнь он искал великую красоту, гармонию, чтоб выразить это на бумаге. Он прожил много лет, но единственно ценное в его жизни была юношеская любовь к Элизе Де Сантис. К своим 65 годам он совершенно разочаровался в людях.... «Они годами спрашивают меня, почему я больше не писал. Но посмотрите на этих людей. Это дикие животные. Это моя жизнь и она Ничто. Флобер не мог написать книгу про Ничто, может я смогу». Туристы, посещающие памятники архитектуры, которые для них ничего не значат. Фотографируют места и людей, не имеющих места в их сердце. Слова наши идут не от души, а очень часто пусты и не имеют смысла. Он хочет услышать от людей что-то вразумительное, но в ответ слышит очередное бла, бла, бла….. Беря интервью у Талии Концепт, он пытается понять её творчество, докопаться до сути, но в ответ пустые слова. Искусство всё дальше отдаляется от внятного толкования. За ним нет образа, нет смысла, нет содержания. Искусству придают, какую угодно, чаще уродливую форму, и наполняй её, чем хочешь. Люди видят внешнюю сторону, не понимая, кто они. Как Ориетта, фотографирующая себя, чтоб лучше узнать. Мы работаем, чтоб работать. Джеп встречается с Ромоной, которая много работает и тратит все деньги, на уход за собой, для того чтоб работать стриптизёршей. Он видит, что даже похороны, превратились в ритуал. Люди, в алкогольном и наркотическом опьянении делают вид, что им весело. «У нас самый лучший паровозик в Риме. Потому что он никуда не едет». Семья нищих аристократов, играет роль свадебных генералов, за вознаграждение. Андре, пытаясь понять жизнь, сходит с ума, никто не в силах помочь ему. Кардинал, слывущий лучшим специалистом по изгнанию дьявола, в Европе, не способен ответить на серьёзные жизненоважные вопросы. Джеп, джентльмен и щадит своих друзей. Но в откровенном разговоре со Стефанией выкладывает ей, то в чём она обманывает сама себя. И откровение это очень болезненное для Стефании. Джеп говорит: «Мы и сами сознаём, что иногда привираем, но именно поэтому мы, в отличии от тебя, говорим о всякой ерунде, банальных и бессмысленных вещах, чтоб не созерцать собственную ничтожность». Врач, колющий ботокс, становится богом. Святыни стали объектами наживы. Столетняя, потерявшая внятный разум, «святая», к которой пристроился какой-то аферист, принимает поклонение высокопоставленных религиозных особ. Затем с ней фотографируются, как с достопримечательностью. Людское честолюбие. Странная парочка, превратила любовь, самое сокровенное, то чем мы отличаемся от животных, в шоу. Джеп восхищался истиной любовью и искренне сочувствовал Альфреду Марти, страшно переживавшему потерю жены. Но и тут его ждало разочарование, несчастный муж быстро нашёл замену своей обожаемой жене. Реальность Джепа чередуется со снами. Во сне Джеп видит красоту: смеющихся, искренних детей, прекрасных фламинго, «святая» говорит мудрые слова о том, что корни самое главное. «Всегда заканчивается так. Смертью. Но сначала была жизнь, скрытая за бла, бла, бла. Всё решалось под болтовню и шум. Тишина и чувства, переживания и страх, редкие, беспорядочные вспышки красоты, а потом убожество несчастного человека и всё это погребено под покрывалом смущения от существования в этом мире. Бла. Бла. Бла».Скрыть

Кто-то может решить, что фильм нудный, местами специфичный и ни о чем. Но на самом деле он размеренный, плавный и трагичный. Даже юмор в нем подчеркивает некую безысходность. «Великая красота» с первых кадров задевает и гипнотизирует. Не из-за красивых кадров античного Рима. А из-за того, что перед нами предстает главный герой, у которого есть всё — и нет ничего. Он проводит вечера в беседах с друзьями и во время одной из такой бесед говорит знакомой: ты не можешь ставить себя выше нас, твоих друзей, ибо мы все тут несчастны и всё, что ...у нас есть — эти беседы. Да, тема одиноких скучающих в старости богатых людей затрагивается часто. Но наш герой не пресыщен, как это обычно бывает. Он просто глубоко несчастен. Он всю жизнь искал что-то — и не мог найти. Он взошел по карьерной лестнице, живет напротив Колизея — но заглядывается на играющих с монашками детей. Потому что у него нет никого. Не потому, что он не искал отношений — просто ему не везло. Красота Рима вокруг него — мертва. Настоящая красота в любви, в людях — и главный герой знает это, как никто другой. Это фильм не о человеке, который разбогател и на старости лет заскучал. Это фильм очень о многом — и после его просмотра начинаешь понимать жизнь лучше. 10 из 10Скрыть

Кто-то однажды назвал великих художников великими инвалидами. Тот, чью жизнь отягощает острый нерв тревожного бытия, болезненная рефлексия и ад души, призван стать хоть чем-то. Герой Тони Сервило говорил, что ему суждено было стать писателем. Сентиментальность нередко приводит к письму. Соррентино в своем фильме показывает инвалидность не столько людей или их образа жизни, но бытия, всего мира на примере Рима, который ему дорог и знаком. Великая красота — ода пустоте, под которой эта красота скрывается. В этом фильме речь не об человеке как... таковом, основное внимание уделено не внутренним метаниям и скорби, мыслям о потерянной жизни, но вечности что ли. Этот фильм — это и плач и ирония по ушедшему в небытие красивому, манерному, утонченному миру. Как ни странно иронии в этом фильме много, жесткой, порой жестокой. В самом названии режиссер заключает то, чего нет — великая красота. Это будто прокомментирует друг Джепа (Тони Сервило), работающий в стрипклубе, сказав о дочери: «Она хочет быть изысканной стриптизершей, но мир больше не изысканный». Он наполнен туристами в шортах и футболках, удобных и некрасивых вещах. Один из китайских туристов в самом начале фильма умирает, увидев, сделав фото вечного города. «Увидеть Рим и умереть». Но для Соррентино умер не зритель, а сцена. Режиссер противопоставляет красоту Рима — великие здания, спроектированные и созданные человеческими руками когда-то давно и спокойную величественную природу, его окружающую, подчеркивая тщету мыслей и самой жизни как таковой перед землей. Соррентино словно играет с сопоставлениями, на контрастах, он поселяет Джепа, 65-летнего одинокого мужчину, в доме напротив Колизея — вечного, когда-то великого амфитеатра, продукт гениальный мысли и большой силы, но сейчас почти разрушенного, разворованного потомками. Джеп Гамбарделла великолепный, в нем словно вся мужская харизма, его осанка и походка выдают в нем человека, словно воспитанного богатой средой, он журналист и автор одной нашумевшей сорок лет назад книги. Тогда его книга принесла ему деньги, знакомства и ту жизнь, в которой он существует до сих пор. Зритель застает его, красивого, статного мужчину в идеально сшитом костюме во время празднования его дня рождения, окруженного потрясающими женщинами, великолепными мужчинами, вечным городом и одиночеством.?В этом фильме есть многое, его интересно смотреть, слушать, он весь соткан из мимолетных, емких, точных фраз, в нем есть глубина и множество граней, которые преломляют свет истории по-разному. ?Великая красота — это еще и монолог человека, наконец, решившего осмыслить свою жизнь. Джеп в начале фильма говорит, что пришло время для новой книги, и в продолжении действия на его пути встречаются люди, воспоминания, обломки старой жизни, что должны были привести его к рукописи. ?Но режиссер остается безжалостным к герою. «У нас самые веселые паровозики в Риме! Потому что они никуда не идут», произнесет Гамбарделла в конце фильма. Так, Соррентино оставляет героя в надежде написать книгу, к которой он в течение фильма не притронулся. И вероятнее всего, намерение героя, писателя как паровозики — упираются в иллюзии. Иллюзия великой красоты преследует всех героев фильма, разбивая их мечты и надежды об эфемерность этого образа. Соррентино создал, впрочем, не оду, но реквием. Тому, чего никогда не существовало.Скрыть