Меланхолия. Все комментарии

Меланхолия — это наиболее распространенный недуг западного пост-индустриального социума. Меланхолия (или пользуясь современной терминологией депрессия) — это то, на чем психоаналитики делают свои состояния, то, что служит оправданием нашей лени и черствости, то, благодаря чему процветает индустрия развлечений. Люди (в большинстве своем) всячески пытаются убежать, скрыться от нее, поэтому наполняют свои дни встречами со скучными друзьями, круизами на лайнерах, свадебными застольями. Общество потребления стало настолько совершенным, что мы потеря...ли всяческую мотивацию. Еще сто лет назад рабочий должен был впахивать двенадцать часов в день, терпеть всевозможные унижения со стороны держателей средств производства и не для того чтобы купить себе подержанное Рено, а просто чтобы не помереть с голоду. И это не где-нибудь, а в Англии. Сейчас же зефирный фасад умело скрывает всю пустоту, которая гуляет по оживленным улицам Лондона, Милана, Парижа. И если рабочий и средний класс сравнительно недавно стали подвержены этому недугу, то аристократия и крупная буржуазия (о которой и повествует кинолента Ларса фон Триера) подвержены ему испокон веков. Просто у них всегда было больше времени для рефлексирования. Мир в целом погрузился в апатию, по сути дела все равно куда грести, лишь бы не в могилу. И если вы думаете, каждое утро грозя телевизору кулаком и радуясь тому, что не смотря на все старания этого не допустить, вы все-таки пережили еще один день в России, что таким образом от меланхолии застраховались, то вы ошибаетесь. Просто в нашей стране меланхолия носит куда более прозаичное название хандра и считается зазорным недугом: нечего жалеть себя всем бывает так тошно. И выглядит хандра более прозаичной: спиваться в деревне на три дома — это вам не с обрыва сигать в воды холодного Северного моря. Недаром режиссер изобразил Меланхолию планетой, а не каким-нибудь удушающим газом или гигантским обезьяноподобным монстром, от нее нет противоядия или сверхогромной пушки, от нее нельзя сбежать в Россию или в Таиланд, все равно пришлепнет. Мир погрузившийся в пучину безразличия и скуки, как ни странно может спасти только какой-то сильный катаклизм, будь-то приближение страшного метеорита или таяние ледников. Только так можно снова радоваться искренне и беззастенчиво простейшим настоящим вещам: мясному рулету, сделанному заботливой сестрой, обеду на веранде. И фильм как раз, таки об этом: «Наслаждайтесь пока можете». Что касается героев, то за фильм они никак не изменяются (с чего начали, тем и закончили), наверное из-за тотальной неспособности совершать поступки. Поэтому сопереживать им представляется мало возможным. Думаю, режиссер этого и не хотел, а хотел передать нам именно набор чувств целиком: страх, пустота, счастье. Да, именно счастья, которое наступает, когда мы гасим экран и понимаем, что пока, все это происходит не с нами, не по настоящему, а мы можем пойти и открыть упаковку крекеров, насладиться тем какие же они соленые и хрустящие, а там посмотрим, может и бестолковые знакомые покажутся не такими бестолковыми и женщины в метро очаровательней. Коля Гарин.Скрыть

Безумием окована земля, Тиранством золотого Змея. Простёрлися пустынные поля, В тоске безвыходной немея, Подъемлются бессильно к облакам Безрадостно-нахмуренные горы, Подъемлются к далёким небесам Людей тоскующие взоры. Влачится жизнь по скучным колеям, И на листах незыблемы узоры. Безумная и страшная земля, Неистощим твой дикий холод, И кто безумствует, спасения моля, Мечом отчаянья проколот. Ф. Сологуб Ларс фон Триер — личность эпатажная. И когда он что-то снимает, то это вызывает, как правило, скандал. «Меланхолия» — в како...м-то смысле исключение. Совсем без шумихи, правда, не обошлось, но именно к самому фильму она относится посредственно (в отличии от того же «Антихриста»). Причиной этого может служить то, что работа выполнена в удивительно спокойном стиле, несмотря на всю трагичность происходящего, которая раскрывается к тому же сразу, дабы зритель сосредоточился на внутреннем мире главных героев, а из-за этого она больше служит поводом для личных размышлений, нежели бурного негодования. Про психологизм в кино Триера, думаю, можно говорить долго, потому что каждая его лента — микроисследование человеческой сущности, подвергающейся вечным испытаниям. Обычно у него такие переломные моменты сугубо минималистично преподносятся в операторском и декоративном отношении («Догвилль» — яркий тому пример), однако в «Меланхолии» зритель видит красивую картинку, даже отчасти глянцевую. И такой фон следует считать не минусом, не способом побольше заработать на блеске и спецэффектах (хотя их здесь по пальцам одной руки пересчитать можно), а скорее, продуманным ходом, чтобы подчеркнуть некую эстетичность и неизбежность полного уничтожения жизни, что не является наказанием при гностической философии (наиболее полно проявившийся в предыдущей работе «Антихрист»). Здесь эта идея дополнительно подтверждается и тем, что можно наблюдать апофеоз характера Жюстин (прототипом которой приходится Триер), подающейся фатализму, депрессии, и неким карикатурным изображением Клэр — полной противоположности своей сестры, обычного земного человека, цепляющегося всем телом за повседневный быт. Если первая в конце катастрофы перед лицом самой смерти выглядит достойно, то последняя довольно-таки жалко, хотя их амплуа при «нормальных» обстоятельствах обратны. И, конечно, такое резкий контраст не идеален, но суть борьбы между чем-то возвышенным, сложным (Меланхолия) и простым, иногда слишком банальным, материальным (Земля) отражается интересно. Главная героиня, будучи полностью подавленной в обычной обстановке, относилась с особенной теплотой к детям, а это и есть самое прямое проявление жизни, но все-таки из-за полярности двух образов давать какую-либо оценку их поступкам тяжело, что наводит на мысль о синтезе двух противоположностей, нахождении «золотой середины». Только в таком случае, наверное, и возможно внутреннее равновесие, нарушить которое будет крайне трудно. Особенно стоит отметить актерскую игру Кирстен Данст, получившей еще и награду за лучшую женскую роль. Она отлично справилась с поставленной ей задачей, а ее неторопливые движения, каменное лицо и порой хаотичное поведение погружают еще глубже в атмосферу уныния и отчаяния планеты-убийцы, забирающей последний глоток воздуха у землян. Музыка Вагнера вносит последний штрих во всеобщую безысходность. Так что Ларс фон Триер создал еще одну для каждого по-своему правдивую, оригинально оформленную психологическую драму с присущей ему холодностью, местами с религиозной символикой и потайными смыслами. 9 из 10Скрыть

Не уверена, что у вас получится сразу ответить на вопрос: понравился ли вам фильм Ларса Триера или нет. Первое, с чем вы столкнетесь — это вызов: дойдете ли вы до конца фильма зрителем или через пару эпизодов окажетесь навсегда в лагере оппозиции, а может быть полюбите режиссера настолько, что ваша объективность всегда будет стремиться к бесконечно малому числу, потому что Триер не ходит по поверхности вашего восприятия, он заходит в ваше сознание и душу просто и смело и запускает свою волну. Меланхолия очень эстетична, подвижна и плавна.... Ее двухчастность не кажется вымученной. Характеры полноценны и телесны. Единство времени и места не угнетает. Лунный свет, небеса, влажная зелень и холодный камень поместья, легкость и сонность летнего бытия — камера бережно сохраняет и отдает. Я часто ищу в киноработах образы как символы, мораль как самоцель.. в этом фильме, искать не хотелось.. Может быть, вы пойдете дальше. Во время фильма дышалось глубоко, меланхолично, целостно и неизбежно.. Что бы вы нарисовали на холсте с высоты вашего возраста, если бы вам нужно было показать жизнь живой? Может быть, Ларс Триер расскажет вам 10 из 10Скрыть

Очень атмосферный фильм. Красиво снят. Игра всех актёров (можно назвать таким громким словом) безупречна. Конечно же, Данст превосходно вписывается в роль: отлично показывает эмоции, прониклась настроению героини, в то же время можно и залюбоваться ею. Как и любой фильм Триера, имея сходные черты в создании, этот сильно отличается от остальных, имеет свои особенности. Без особых спецэффектов, без экшена, без суеты, без криков. Плавно, размеренно. Соответственное и музыкальное сопровождение. По-особенному странно и красиво, уникально и непред...сказуемо, прекрасно и завораживающе. Первые минуты картины настраивают на весь фильм. Не получая особо большой эмоциональной нагрузки в процессе просмотра, ты всё-таки погружаешься сам в некую «меланхолию», а след её остаётся ещё некоторое время. 10 из 10Скрыть

В «Антихристе» все закончилось, казалось бы, победой рационального, мужского, но под знаком огромного вопроса — а действительно ли автор хотел сказать что это была именно победа? Если я и задавалась этим вопросом после просмотра первой части трилогии, то теперь мне ясно: в этой картине рацио не справилось в очередной раз, но теперь уже получив от режиссера окончательный нок-аут. Он просто его уничтожил вместе с Землей. Недолюбливает мизантроп Ларс Фон Триер наш мир. Во всех действиях Жюстин, которая по словам маэстро он сам, выражается эта н...елюбовь — достаточно посмотреть как она ведет себя на свадьбе, плюет на все обычаи и общественные устои. Конечно, перед лицом надвигающейся всемирной катастрофы, которую Жюстин предчувствует, все человеческое видится мелким и незначительным, гораздо более незначительным, чем грандиозность всемогущей вселенной, чем смерть. Но ее поведение не только продиктовано этим знанием, но это еще и отвержение рамок и стандартов, которыми опутана жизнь отдельного индивида, как паутиной, не дающей разбежаться героине в начале картины. Здесь прослеживается творческая личность самого режиссера, и потребность к свободе самовыражения, что не всегда возможно осуществить. В Жюстине он показывает нам настоящий бунт против рамок, особенно осмысленный, когда терять уже нечего. Странно быть таким спокойным, как Жюстин, когда на Землю летит огромная планета, но она испытывает облегчение — ведь теперь нет никаких правил и приличий, и она больше не будет страдать оттого что так и не смогла принять как должное окружающую действительность и адаптироваться к ней. Теперь никто не требует от нее показывать те чувства, которые надо испытывать в той или иной ситуации, но которые она в действительности не испытывает, а потому попытка их выжать превращается в ежедневную пытку. Я нашла себя в этой героине, хотя кому-то более понятной покажется Клер. У нее была спокойная и удачная жизнь, она не находилась в конфликте с собой и окружающим миром, у нее все было хорошо. И ее охватывает паника, что вполне понятно. Клер, пожалуй, абсолютно понятный персонаж, потому что ее поступки объясняются рационально, и она более реалистична, более земная, нежели ее сестра. У нее есть любимая семья, дом, ребенок, в конце концов. «А что же будет с ним?» — спрашивает она, так и отказываясь принимать тот факт, что вот так вот в один миг все человечество умрет, и ее сына больше не будет, не будет никакого будущего. Клер просто не может этого понять и принять. Это слишком неожиданно, этот сценарий никогда даже не обдумывался всерьез. Это не входило в планы «правильной жизни». Очень сильной была сцена с шалашиком как символ того, что человек верит в свою всесильность, живя иллюзией защищенности и контроля. Но это лишь иллюзия. Когда все рушится, Клер понимает, что она беззащитна, и у нее начинается истерика. Жюстин же спокойна, потому что «нормальная жизнь» никогда не давала ей ощущения благополучия и контроля. Жюстин сооружает шалаш, чтобы у ее сестры вновь была хоть какая-то иллюзия защиты и контроля. Очень интересная сцена. Есть силы сильнее человека и всего того, что создал человек и выдает за венец мысли и разума. Человек — не царь природы, и это очевидно, когда Меланхолия совершенно неожиданно появляется из глубин космоса и вопреки законам астрофизики берет прямой курс на нашу родную маленькую беззащитную планету. Мне понравилось, как Ларс Фон Триер показал эту грандиозность космоса и природы под торжественные аккорды «Тристана и Изольды» Вагнера, ведь это именно торжество могущественной природы — единственной настоящей хозяйки в этой вселенной. Запомнились кадры, как красиво и величественно приближалась нежно-голубая Меланхолия. Это было чертовски красиво и завораживающе. Ну и конечно, опять любовный привет своему учителю Тарковскому в виде полотна Брейгеля из «Соляриса». Весь фильм, от начала и до конца — это общение нисколечко не со зрителем, а с Андреем Арсеньевичем. Начиная с названия «Меланхолия», которое созвучно тарковской «Ностальгии» и заканчивая параллелями с «Солярисом». В этом фильме был еще один герой — это Тарковский. Ларс Фон Триер словно делает ему послание — ты верил в нравственность, ты восторгался красотой природы, а произведения искусства считал бессмертными. Нет, все будет уничтожено и все это умрет, а умрет потому что люди так и не научились это ценить и любить. Не будь наивен, Андрей, и пусть Земля умрет. «Земля есть зло». Жаль, что все, что было прекрасного на ней — все это погибнет. Тарковский протестует, в его глазах слезы сочувстия и жалости к людям, но все обречено, увы. Занавес закрывается. Основной мыслью фильма было как всегда завуалированное символическое послание — кроме депрессии ничего не осталось. Когда накатывает меланхолия, от нее невозможно скрыться, и она постепенно уничтожает человека, берет верх над разумом, разрушает и не щадит никого, но подано это горько-сладко и с очаровательным эстетством. Но не нужно сильно грустить. Если с позиций вечности человеческие распорядки — ничто, глупость, а все мы лишь пылинки в необъятном космосе, то и печаль, и меланхолия наша — ничто по сравнению со смертью и скоротечным чудом жизни.Скрыть

«Меланхолию» я бы поначалу назвала «Триер с человеческим лицом», особенно после (визуальных) беззаконий «Антихриста», и даже сама преемственность названий здесь символична: после дьявольского наваждения — печаль сердца, морок чувств. 678. 678 бобов. Переступаем через число зверя — и вот она, расплата. Две столь контрастные части. Многолюдье и пустота. Материя и дух. Преходящее и вечное. Они почти не стыкуются, эти части. Переломанное пополам кинополотно. Мне показалось трогательным название частей по имени героинь: просто люди, личности,... вне социальных ролей. Вообще, сама атмосфера как-то размывает социальные роли, когда собирай себе смородину, срезай розы и любуйся лунами. Вот где (на своем участке) надо справлять конец света, вот где экзистенция особенно пробирает, — говорит автор. Ничего и никого лишнего, все только личное. Предчувствующая крах, слегка свихнутая Джастин (К. Данст) и выдержанная, разумная (но прежде всего мать) Клэр (Ш. Генсбур). Отрезанные от мира и ждущие конца. Философия отдана на откуп Джастин — мы одиноки во вселенной. И, собственно, подтекстом Достоевский: а что, если бога нет… Триер, как обычно, ставит женщину в центр объектива. Здесь их две. Две луны. Конечно, поведение Джастин более чем странно. Природная женщина, но уж больно резко с ней произошел переворот, о предыстории толком ничего не знаем. И еще. Можно сказать, что это Триер со всеми его «фон» и «вон», буржуазно-роскошный. На полную катушку бюджета. Шикарный замок, шикарный парк, шикарный космос. И дело не в астрономической достоверности, дело в том, что перед нами — такая вот «черная» сказочка, страшилка, но поэтическая. Об этом фильме я слышала отзыв однажды: «Отличное кино! Как будто настоящий конец света пережил!»Скрыть